– Мне нужна свобода. Не могу я каждый день по расписанию работать. – Я выпрямился. – Точно от рутины загнусь.
Мы заехали в мой двор и остановились у подъезда.
– А сейчас не загибаешься? Ты посмотри на себя. – Руслан кивнул на зеркало. – Бледный, исхудал, депрессией за километр веет, никуда практически не выходишь, кроме работы. Жизнь, полная приключений? Возьми в руки себя уже. Хватит закапываться в песок все глубже. Проснись.
Я промолчал. Рус и не ждал ответа.
Перед тем, как выйти, я вспомнил еще одно:
– Слушай, а ты про храм что-нибудь знаешь?
Рус косо взглянул на меня.
– Немного. Мы туда технику поставляли. Древнейший храм в Азии, кто построил, непонятно. Для каких целей, тоже неясно. Даже принадлежность к какой-либо культуре определить не смогли. Кучу ученых нагнали туда. Потом территорию закрыли для посторонних. Теперь там даже охрана по периметру. Видимо, что-то ценное разрыли. Хотя, думаю, просто для создания ажиотажа. А тебе-то он зачем?
– Интересно. Альберт обмолвился, что этот храм большое влияние на город окажет.
– Правда? – Рус вскинул брови. Затем отвернулся. – Нет, ничего подобного не слышал.
Мы попрощались, я хлопнул дверью, отгородив себя от рая. Пора заняться работой. И понять, почему Рус мне лгал.
Глава 8
Уроки заняли практически весь день. Во время занятий я полностью абстрагируюсь от сторонних мыслей, проблем, целиком погружаясь в процесс – это плюс. Но устаю, как собака – это минус. Потому мыслить разумно после рабочего дня дается с трудом, мозг требует разгрузки.
Я ехал в автобусе с последнего урока, залипая в окно, Линдси Стерлинг уносила меня все дальше и дальше от осеннего пейзажа, на альпийские луга, под нестерпимо голубое небо, где лучи летнего солнца ласкают истосковавшуюся кожу, а вдали зеленеют аккуратные холмы.
Однако, вместе с тем, грязное стекло, мелькают голые деревья, алюминиевое небо без намека на снисхождение, однообразные серо-желтые здания, однообразные люди. Что из этого реальнее в данный момент? Через несколько минут, когда объявят мою остановку, этот вопрос исчезнет, но сейчас я наслаждался моментом.
Ровно до той секунды, когда внутренняя сволочь решила подать признаки жизни. – «Почему Руслан тебе солгал про Альберта? Очевидно ведь, что врал. И не только про него». – «Может, я слишком подозрителен?» – «Вот не надо. Ты видел его реакцию на вопросы, слышал его ответы. Он скрыл что-то, намеренно скрыл». – «Политика конфиденциальности? Совместный проект». – «Мог бы сказать, что знает, и пояснить». – «Ну да». – «А почему ты не спросил прямо?» – «Зачем? Он единственный, с кем я общаюсь, не вижу смысла портить отношения без веской причины. Ну знает он Альберта, и что? Что мне это дает?» – «Клоуны у магазина тоже его знают». – «Ты теорию заговора собрался плести?» – «Тебе не кажется, что слишком много событий последних суток крутятся вокруг одной персоны? Которую ты знаешь те самые сутки». – «Кажется. Но Рус был прав, звонить ему нет смысла, сказать нечего». – «Скажи, что работу ищешь». – «Идея. А дальше-то что?» – «По обстоятельствам, как всегда. Ты же великий импровизатор». – «Угу. Так наимпровизирую, хрен выплывем потом». – «Тем интереснее».
Ничего во дворе больше не напоминало о произошедшей трагедии, когда я шел домой. Все шло своим чередом. Пара бабушек на скамейке, пара собачников с питомцами, пацан лет восьми гоняет мяч в гордом одиночестве. Жизнь идет своим чередом. Жаль, не для всех.
Зайдя домой, хотел написать Веронике, узнать про Алису, однако надобность вскоре пропала. В паблике о пропавших появился новый пост. На фото тепло улыбается белокурый ангел в легком летнем платье. Пара локонов упала на лицо, придавая игривости. Широко распахнутые голубые глаза светятся добротой и радостью жизни. Платье очень элегантно подчеркивает все эффектные части тела, светлая кожа сияет на солнце. Ангел во плоти, даже нимб можно разглядеть.