Доспеха у Романова не было, да и ни к чему он ему. С такой комплекцией хоть в латах, хоть без них, мишка из Романова одним ударом дух выбьет. И с луком тыл прикрывать Святославу никто не дал, вооружив его мощной рогатиной, длиной под его руку, и щит дали небольшой. На голову шелом нацепили, так, на всякий случай. Лук все же Святослав с собой взял. Мало ли пригодится.

Сначала двинулись на лошадях на север, в степи медведя искать бесполезно, ему лес нужен. Десятник Годым сказал, что знает, где найти знатного медведя. Такого, что только князю по силам его на копье принять. Так что туда и направились. Двигались больше суток, тремя отрядами, авангард, центр и арьергард, поочередно меняясь местами. Это тоже часть обучения воинов, отработка, так сказать, на практике приемов движения по вражеской территории. Здесь территория была своя, но лучше сразу привыкнуть стеречься от врага, чем потом неожиданно попасть в засаду. По пути один раз остановились на привал в небольшой лощинке у ручья.

В отличие от Святослава, для остальных это была обычная охота. Подумаешь, завалить мишку – и не таких брали. А вот Романову стало страшновато. Еще и Аленка со своими предчувствиями. Вечером на привале Святослав до полуночи просидел у костра и не мог заснуть. К нему подошел Ярослав и сел рядом.

– Не спится?

Святослав утвердительно качнул головой и потянулся всем телом.

– Предчувствие плохое. Может, просто страх, я ведь на медведя никогда не ходил раньше, а он посильнее половца будет.

Ярослав улыбнулся и подбросил полешко в огонь.

– Медведь хоть и силен, но он просто зверь. Если все правильно сделать, то возьмем его тепленьким, даже не опомнится. За человеком охотиться гораздо опаснее, ты у того идола в такой передряге побывал, что тебе теперь сам черт не брат. Любит тебя Господь, любой другой на твоем месте лежал бы уже в могиле у того идола, а ты жив и здесь со мной разговариваешь. Так что ложись спать, завтра будет тяжелый день.

Святослав открыл флягу, глотнул разбавленной медовухи и протянул Ярославу.

– Может, ты и прав, только мне сны снятся, которые потом сбываются. Боюсь, что лягу спать и снова что-то страшное увижу. Наверное, это мое проклятье.

Князь отпил из фляги и вернул ее Романову.

– Это не проклятье, это дар. Ты видишь то, что не видят другие. Многие мечтают о таком даре, я тоже. Только не полагайся полностью на свои сны, они могут запутать тебя. Так было с моим предком, он неверно истолковал сон и поплатился за это жизнью.

– Иногда мне кажется, что я избранный, что создан для чего-то большего, для великих свершений. Глупо, наверное, так думать.

Ярослав снова улыбнулся.

– Кто знает, может, так и есть. Правда, мне кажется, что каждый мальчишка мечтает о величии. Стать великим полководцем и завоевателем, создать свою империю, как Александр Македонский. К сожалению, это все только мечты, я тоже раньше мечтал, но мир жесток и беспощаден, от нас мало что зависит, и мы вынуждены просто играть свою роль.

Святослав, удивленно вскинув брови, поднял взгляд на Ярослава.

– Странно слышать такие речи от тебя, ты все же князь, сын великого князя владимиро-суздальского Всеволода. Ты и вправду можешь создать империю, воплотив свою мечту, объединив княжества, возродить Киевскую Русь в былом величии. Я же вижу, ты достоин этого и тебе это по силам.

Ярослав печально вздохнул.

– Я младший в роду… Когда стану князем владимирским, я буду совсем стар, а если пойду сейчас силой занимать чужие столы, то на меня набросятся все, даже мои братья и отец. Мне не по силам их одолеть. Так что уже ничего не изменить, по крайней мере не мне и не сейчас.