Подходя к дому поздно вечером, я увидела молодую женщину, длинноволосую блондинку лет 35-ти, которая шла по улице и громко кричала. Стояла уже полная темнота, и на улице, кроме меня и ее, никого видно не было. Одетая в длинное черное кожаное пальто с мехом лисы, бомжихой она не казалась, но вела себя странно… Несмотря на холод, ворот пальто был распахнут, и виднелись белая открытая блузка и грудь. Я шла в темной куртке с надвинутым капюшоном, из-за темноты и высокого роста она приняла меня за мужика.

– Мужчина! – то ли зарыдала, то ли заорала она, и кинулась ко мне. – Сделаю все за пятьсот рублей!!!

Она подбежала и просительно заглянула мне в лицо. Волосы ее были растрепаны, а в глазах светилась нечеловеческая решимость сделать все… за пятьсот жалких рупий…

– Я не мужчина! – жестко ответила я, и прошла дальше. Женщина, продолжая громко повторять свою просьбу, ушла куда-то во тьму.

Неожиданно, метров через двадцать, я остановилась. Мне вдруг стало жалко эту бедовую даму, и ее готовность быть униженной за любую бумажку… Я покопалась в сумке и скорбно выудила оттуда пятьсот рублей, слегка помятыми стольниками… Так как на улице больше никого не было, женщина уже двигалась обратно. Я повернула лицо, и она подбежала ко мне.

– Зачем вам нужны деньги? – спросила я.

– На лекарства… – горестно забубнила она… – Очень надо, пожалуйста!

Я вспомнила, что аптека уже закрыта, но зато еще открыт «Дикси», где продается выпивка. Меня сейчас можно легко обмануть, однако я до последнего надеялась, что она не врет…

– Возьмите! – сурово произнесла я, протягивая ей деньги.

Женщина взяла купюры, и вдруг кинулась ко мне, намереваясь обнять и поцеловать. Может быть, я действительно спасла ее от чего-то? Я отпрянула, потому что не люблю, когда меня целуют чужие люди, да еще с сомнительной репутацией. Тогда она схватила мою руку, чтобы поцеловать… Но я только пожала ее прохладную ладонь, и успела вырвать свою, пока она не прижалась к ней губами… Попутно я что-то говорила про то, что нельзя никому ничего давать за бумажки, нельзя унижать свое достоинство… Она согласно кивала и все еще силилась выразить свою благодарность, а я развернулась и быстро ушла, не оглядываясь, чтобы не разреветься…

20.10

Вчера перед сном были сильные перебои сердечного ритма, усиление и ускорение. Но через полчаса я благополучно провалилась в свои квесты.

Утром Голос, наблюдая за бытовой рутиной (еду в метро, и так провожу полжизни), выдал:

«Скучно…»~

«Тебе меня мало, что ли?»

«Я от тебя устал.»~

Пожимаю плечами:

«Я не триста лет живу, чтобы от меня можно было устать!»~

«Мне нужны в объеме <все> ваши зеркалки.»~ (!!!…)

Вечером Голос заявил, что ему жаль со мной расставаться и прощаться с трудно нажитой совместной жизнью. Ибо он – это и есть я… А я как раз слушала Баха в наушниках, сидя на том самом стуле в офисе, на котором три года назад пыталась умереть, ради неправильно понятой идеи просветления15… Слезы навернулись мне на глаза, и я совсем загрустила. Бах и без того выворачивает Душу, а тут еще происходит прощание с любимым Я… которое может параллельно разговаривать, благодаря мне же.

«Все тебя уже отпустили… Ты сама <никак> не уходишь!»~

21.10

Утром, еще в буферной зоне сознания, когда голоса стали слышны как отдельные люди, меня вдруг осенило открытием. Несмотря на наложенный мною же запрет, всплыла очередная концепция моего существования… словно кто-то подсказал. Пришло понимание, что я здесь собрана из массы сознаний, и что это голоса породили меня, а не наоборот! Что моя бедная личность соткана из целой паутины ментальных конструкций, которые… которые… которые – что?!…