Такие книжки служили хранилищами отрывков из Библии, поэтических строк, девизов и изречений классических авторов. В них попадались черточки и завитушки, когда владелец не знал, о чем писать, перечни покупок, слова непристойных песенок, а также упоминания о важных или странных событиях. Книжка, что вертела в руках Рима, не являлась исключением. Жаль, что кто-то вырвал первую страницу. Наверное, там значилось имя владельца. Это напрочь уничтожало всякие шансы узнать, кому принадлежала книжка, тем более что вместо имен упомянутых в ней людей стояли инициалы. У историков безликие и безымянные сведения почти не вызывали интереса, словно анонимность автора ставила под сомнение достоверность описываемых событий.

Рима нашла в книжке список всех английских монет, имевших хождение в XVI веке, и их нарицательную стоимость. Еще одна страница содержала наспех составленный список одежды: плащ, башмаки, нечто вроде утепленного платья на меху, шесть обычных платьев, четыре нижние юбки и пара перчаток. Далее обнаружилось несколько датированных, но совершенно бессмысленных записей и рецепт от головной боли – напиток из молока и вина. Рима улыбнулась. Интересно, снял бы такой напиток ее частые мигрени?

Пожалуй, ей стоило отнести записную книжку на третий этаж, где в запираемых помещениях хранились манускрипты, но что-то заставило Риму оставить английскую древность у себя на столе. Библиотекарь не сомневалась, что книжка принадлежала женщине. Круглые буквы, выводимые женской рукой, были дрожащими и неуверенными. Слова ползли то вверх, то вниз. На каждой странице пестрели кляксы. Никто из образованных людей XVI века не писал подобным образом, если только не был болен или не достиг старческого возраста. Вряд ли неизвестная хозяйка книжки была нездорова или находилась в преклонных летах. От написанных слов исходили странные вибрации, никак не вязавшиеся с дрожащим почерком.

Рима показала английскую записную книжку Хавьеру Лопесу – обаятельному, но напрочь лишенному профессиональных знаний человеку. Последний из рода Гонсалвес нанял его, чтобы превратить семейный дом и личные вещи в библиотеку и музей. Просторный кабинет Лопеса помещался в цокольном этаже. Стены были отделаны под красное дерево. И только в этом кабинете исправно работало отопление. Беседа Римы и Лопеса была непродолжительной. Он напрочь отверг предположение, что эта книжка заслуживает более пристального изучения. Рима хотела сделать фотографии страниц и послать снимки коллегам на Британские острова, однако сеньор Лопес запретил. Ее соображения о принадлежности книжки директор и слушать не захотел: пробормотал что-то о феминистках и выпроводил Риму из кабинета.

С тех пор книжка так и лежала на ее рабочем столе. В Севилье этот рукописный памятник прошлого был никому не интересен и не нужен. Разве кто-нибудь поедет в Испанию, чтобы искать там старинные английские записные книжки? Ученые отправятся в Британскую библиотеку или в Шекспировскую библиотеку Фолджера, находящуюся в Соединенных Штатах.

Правда, тут несколько раз заходил какой-то странный человек – порыться в коллекциях. Француз. От его оценивающего взгляда Риме становилось неуютно. Некто Герберт Канталь. Или Эрбер, поскольку он француз. Рима не запомнила. В последний свой приход он оставил визитку и просил связаться с ним, если вдруг отыщется что-нибудь интересное. Когда Рима попыталась уточнить, что́ именно его интересует, посетитель ответил расплывчато: все. Она сочла это неуклюжей шуткой и забыла о французе.

И вот теперь нашлось нечто интересное. К сожалению, визитка Канталя куда-то задевалась. Рима перерыла весь свой стол, но та как сквозь землю провалилась. Оставалось дождаться, когда чудаковатый француз придет снова, и показать ему находку. Возможно, его эта английская записная книжка заинтересует больше, чем начальника Римы.