– А что ты скажешь по поводу моей одежды? – спросила я, вовлекая его в сферу моих первостепенных забот.

– Сомневаюсь, что замужние женщины спят в таких нарядах, – сказал Мэтью и потянулся к моей полотняной ночной рубашке, больше напоминающей платье.

Он развязал тесемки кружевного воротника и собирался поцеловать меня пониже уха, дабы я приняла его точку зрения. Но в этот момент кто-то одним рывком раздвинул занавески балдахина. В глаза брызнул яркий солнечный свет, заставив меня сощуриться.

– Что скажешь? – спросил Марло.

У него за спиной, глядя через плечо, стоял смуглый демон, напоминавший юркого лепрекона. Худощавый, с острым подбородком. Темно-рыжая бородка клинышком делала подбородок еще острее. Судя по волосам демона, они неделями не встречались с гребнем. Я схватилась за воротник рубашки, прекрасно сознавая, насколько она прозрачна. Под ней не было ничего.

– Кит, ты видел рисунки господина Уайта, сделанные в Роаноке. Эта ведьма совсем не похожа на туземцев Виргинии, – ответил незнакомый демон.

Он был явно разочарован моим видом и потому не сразу заметил Мэтью, сердито глядящего на него.

– О! Доброе утро, Мэтью. Ты позволишь мне воспользоваться твоим пропорциональным циркулем? Клятвенно обещаю, что больше не потащу его на реку.

Мэтью уткнулся лбом в мое плечо и со стоном закрыл глаза.

– Должно быть, она явилась к нам из Нового Света или из Африки, – настаивал Марло, по-прежнему отказываясь называть меня по имени. – Нет, не из Честера она. Не из Шотландии, Ирландии, Уэльса, Франции или Империи. Не верю, что она голландка и уж тем более испанка.

– И тебе доброго утра, Том. Скажи, какая причина заставляет вас с Китом обсуждать происхождение Дианы в столь ранний час и в моей спальне? – спросил Мэтью, завязывая тесемки на воротнике моей рубашки.

– До чего ж приятно возлежать в постели, даже если лихорадка лишила тебя рассудка. По словам Кита, должно быть, ты женился на этой ведьме в самый разгар лихорадки. Иначе объяснить твою беспечность невозможно, – прогремел Том.

Его манера говорить была типичной для демонов, равно как и их обыкновение не отвечать на прямые вопросы.

– Дороги были сухими, и потому мы добрались сюда несколько часов назад.

– И с появлением вашим вино исчезло, – посетовал Марло.

Он сказал «мы»? Кто еще пожаловал сюда вместе с демоном Томом? Олд-Лодж становился крайне населенным местом.

– Пошли вон! Прежде чем поздороваться с его светлостью, мадам должна умыться, – заявила Франсуаза, войдя в спальню с тазом горячей воды.

Пьер, как всегда, тащился следом за ней.

– Неужто случилось что-то важное? – Джордж вошел в спальню, не объявив о своем появлении и помешав Франсуазе выпроводить отсюда обоих демонов. – Лорда Нортумберленда оставили одного в большом зале. Будь он моим покровителем, я бы не вел себя с ним подобным образом!

– Хэл читает трактат об устройстве весов. Мне тут прислал один пизанский математик. И вполне доволен, что ему не мешают, – раздраженно ответил Том, присаживаясь на край постели.

Он ведь говорит о Галилео, догадалась я, ощутив волнение.

В 1590 году Галилео был новичком в профессорской среде Пизанского университета. Его работа о гидростатических весах еще не была опубликована.

Том. Лорд Нортумберленд. Некто, переписывающийся с Галилео.

Я изумленно разинула рот. Демон, пристроившийся на краю стеганого одеяла, должно быть, Томас Хэрриот.

– Франсуаза права. Пошли вон отсюда! Все! – потребовал Мэтью.

Он был раздражен не меньше Тома.

– А что мы скажем Хэлу? – спросил Кит, бросая на меня многозначительный взгляд.

– Вскоре я к нему спущусь, – ответил Мэтью.