Пока Франсуаза героически сражалась с особенностями моей фигуры, я забрасывала ее вопросами. Насмотревшись женских портретов XVI века, я ожидала, что на меня наденут юбку с фижмами – сооружение, напоминающее птичью клетку и придающее пышность бедрам. Франсуаза объяснила, что юбки с фижмами надевают в более торжественных и официальных случаях. Вместо этого она обвязала мою талию чем-то вроде пончика, только из материи. Единственной положительной чертой этого сооружения было то, что черная бархатная юбка не застревала у меня между ног, позволяя передвигаться без особого труда. Правда, для этого требовалось соблюсти еще несколько условий: двигаться по прямой и выбирать путь, не грозящий встречей с мебелью. Но от меня требовалось не только ходить в этом наряде, а еще и приседать в реверансе. Франсуаза преподала мне экспресс-курс реверанса, попутно объясняя значение всех титулов Генри Перси. Невзирая на свою фамилию и графский титул, он именовался лордом Нортумберлендом.

Но мне так и не удалось продемонстрировать графу наспех приобретенные навыки. Едва мы с Мэтью вошли в большой зал, сидевший там долговязый молодой человек вскочил на ноги и шагнул нам навстречу. Его дорожный костюм из мягкой кожи был забрызган грязью. У него было широкое лицо и живой пытливый взгляд. Его мохнатые, пепельного цвета брови изогнулись ко лбу, на котором был отчетливо виден «вдовий пик».

– Хэл, – улыбнулся гостью Мэтью.

Улыбка была добродушно-снисходительной, как у старшего брата по отношению к младшему. Однако граф, не замечая давнего друга, направился прямо ко мне.

– Г-г-госпожа Ройдон, – произнес он.

Глубокий бас графа звучал монотонно, механически. Прежде чем спуститься в зал, Мэтью немного рассказал мне о Генри. Оказалось, что граф глуховат и вдобавок с детства заикается. Зато он превосходно умел читать по губам. С этим человеком я могла говорить, не испытывая стеснения.

– Вижу, Кит меня опять обскакал, – с печальной улыбкой констатировал Мэтью. – Я надеялся сам тебе сказать.

– Так ли уж важно, кто сообщает радостную весть? – Лорд Нортумберленд отвесил поклон. – Госпожа, благодарю вас за гостеприимство и прошу прощения за то, что вынужден приветствовать вас в таком виде. Прекрасно, что вы так быстро свыклись с друзьями мужа. Нам следовало бы покинуть дом сразу же, как мы узнали о вашем прибытии. Постоялый двор более чем удовлетворил бы наши потребности в крыше над головой.

– Милорд, нам доставляет большую радость принимать вас с этом доме.

Здесь мне следовало сделать реверанс, но я никак не могла совладать с тяжелой черной юбкой, а корсет был зашнурован так туго, что мне было не согнуться в талии. Я добросовестно поставила ноги в положение, требуемое для реверанса, но, едва согнув их в коленях, покачнулась, рискуя шлепнуться на пол. Меня подхватила рука с крупными грубыми пальцами.

– Зовите меня просто Генри, госпожа. Остальные зовут меня Хэлом, так что мое настоящее имя считается достаточно официальным.

Как многие тугоухие люди, граф старался говорить тише и мягче. Отпустив меня, он переместил внимание на Мэтью:

– А почему ты без бороды, Мэтт? Ты никак был болен?

– Легкая лихорадка, и только. Женитьба меня излечила. Кстати, а где остальные?

Мэтью оглянулся, ища глазами Кита, Джорджа и Тома.

При дневном свете большой зал выглядел совершенно по-другому. Я его видела лишь вечером, а этим утром… То, что я принимала за тяжелые стенные панели, оказалось ставнями. Сейчас все они были открыты, наполняя пространство зала воздухом и делая его легче. Даже громадный камин у дальней стены не выглядел таким тяжеловесным, как в темноте. Его украшали фрагменты средневековой каменной кладки с сохранившейся росписью. Все это Мэтью наверняка вытащил из-под обломков католического монастыря, когда-то стоявшего на месте Олд-Лоджа. Изможденное лицо святого, герб, готический четырехлистник.