Наличие самолетов в 142-й иад ПВО к началу июня 1943 года[35]

Кроме того, в скором времени дивизия должна была получить еще 10 истребителей Ла-5 и 33 английских «Харрикейна». Пока же самолетный парк дивизии на 35 % состоял из машин устаревших типов. Даже МиГ-3 к лету 1943 года уже нельзя было считать последним словом авиатехники. Правда, других высотных перехватчиков советская промышленность до конца войны создать так и не смогла.

Проведенная Военным отделом бюро Горьковского обкома ВКП(б) проверка показала, что дивизия, несмотря на наличие большого количества сил и средств, не была подготовлена к отражению массированных налетов противника. Отсутствовала боевая подготовка и тренировка действий в воздухе в составе полка и в целом дивизии. Более или менее были отработаны лишь действия в составе звена (три истребителя) и поодиночке. Командир дивизии полковник Иванов в течение 1943 года ни разу не проводил занятий с командирами полков. Плохо была поставлена воздушно-стрелковая подготовка. Так, командир эскадрильи Ярыгин в течение пяти месяцев всего один раз стрелял в воздухе по конусу. Теоретические занятия по стрельбе проводились только один раз в месяц, и то формально. В результате большинство летчиков 722-го иап, оснащенного высотными перехватчиками МиГ-3, вообще не умели грамотно прицеливаться. Летчики-ночники, высотники и так называемые заоблачники вследствие недостаточной тренировки были не подготовлены для воздушных боев ночью и на предельной высоте, то есть весьма слабо соответствовали своим «специальностям».

Средства связи по-прежнему использовались неудовлетворительно. По рации вместо четких команд велись длинные разговоры и монологи, доклады, например, «Патрулирую над Балахной» передавались открытым текстом. В дежурных подразделениях отсутствовал должный порядок и дисциплина. Так, дежурное звено истребителей 423-го иап во время учебной воздушной тревоги оказалось не готово к вылету, и взлет не состоялся. Командир полка Елизаров прибыл к самолету без парашюта, а нач-штаба перепутал дачу ракет. Дежурная пара того же авиаполка, пребывавшая в готовности № 2, при проверочной тревоге оказалась небоеготовой. Самолеты в воздух не поднялись, так как летчики… ушли обедать. Дежурная пара 632-го иап, также находясь в готовности № 2, по проверочной тревоге взлететь не смогла, так как на этот раз «летчики ушли на занятия». В 786-м иап, чьи самолеты находились в готовности № 1, когда пилоты сидят в кабине и ждут ракету на старт, вместо возможных 30–60 секунд, подняли истребитель только через шесть минут. Во время учебной тревоги 2 июня на вызов вообще не ответили полки, находящиеся в Стригино и Дзержинске.

При этом командный состав дивизии в качестве «учебно-воспитательных мер» в основном увлекался арестами. Так, заместитель командира 142-й иад Ковригин, приехав в один из полков, «приказал арестовать целую группу (шесть человек) товарищей за хранение личных вещей под кроватями, причем среди арестованных оказались и совсем невиновные товарищи. Командир бао Фещенко увлекается арестами, при проверке спросили, за что сидят товарищи, он не знает, говорит, что забыл, за что арестовал»[36].

Вообще вся организация боевой подготовки, видимо основывавшаяся в основном на опыте 1942 года, была рассчитана только на отражение налетов мелких групп бомбардировщиков и перехваты одиночных самолетов-разведчиков. При этом в течение всей первой половины 1943 года не проводилось ни одного занятия по боевой и тактической подготовке. Понятно, что перечисленные недостатки существенно сказывались на боевой подготовке и значительно снижали боеспособность подразделений.