Зря, зря Пелагея связалась с лесовиками.

– Идут! – Таня посмотрела на старуху, и в ее глазах блеснули слезы. – Бабушка, они идут!!

– Все хорошо, милая. – Пелагея нашла в себе силы улыбнуться и погладить внучку по светлым волосам. Ее рука не дрожала. – Все хорошо. Ты поди через огород в лес. Поди, там побудь, а потом возвращайся.

– Я не хочу! – Девочка покачала головой. – Я с тобой.

– Я, милая, сама с ними поговорю, – спокойно сказала старуха. – Ничего они мне не сделают.

– Тогда зачем мне уходить?

– Так надо. – Пелагея стала серьезнее. – Я так хочу. Иди.

Таня послушно кивнула и медленно побрела к двери.

– Быстрее иди, – велела старуха.

И только убедившись, что осталась одна, Пелагея вышла к забору и тяжело оперлась на столб.

«Что ж, Федор, одного урока тебе оказалось недостаточно? Будет еще». Старуха была уверена в своих силах, и даже весть о каком-то монахе, которую принесла Таня, не заставила ее усомниться. Гораздо больше ее беспокоил полицейский.

«Надеюсь, у него хватит ума молчать о том, что увидит».

До дома старухи оставалось шагов двести.

К громадному облегчению капитана, мужики вели себя смирно. Шли к Пелагее молча, сосредоточенно, на лицах не было ярости или злобы. Мужики шли, как на работу, как на охоту, как в поле: спокойно, размеренно, но неотвратимо. Хмурились, конечно, но лишнего себе не позволяли. То ли действительно побаивались ведьму, то ли сдерживало присутствие проповедника. Монах вышагивал первым, спина прямая, как палка, голова гордо поднята, в руках раскрытая Библия.

«Изгоняющий дьявола, – полицейский криво усмехнулся. – Ну, ладно, проповедник, посмотрим, что ты будешь делать, а уж потом, не обессудь, от вопросов тебе не отвертеться».

Что нужно Курии? Кто за ней стоит? Для чего дурачить мужиков, прикрываясь именем церкви? Дорога до города длинная, волей-неволей разговоришься…

Снова заморосил дождь. До дома ведьмы оставалось шагов сто.

«А не разговоришься, поедем в управление. Вызовем кого-нибудь из епархии и будем разбираться, кому в наши дни понадобилась охота на ведьм. Кому надо безобидных старух трогать…»

Капитан споткнулся и остановился, потрясенный простотой обрушившейся на него мысли.

«А чего ждать-то? Задурили мне голову совсем своими россказнями! Я тут власть или нет?! Не допущу произвола!!»

– Эй, мужики, может, хватит дурака валять? – Полицейский вытер мокрое от дождя лицо. – Взрослые же люди, а всяким сказкам верите!

Толпа приостановила движение. Степан видел, что мужики недоуменно оглядываются, озираются и не выражают никакого желания идти дальше. Даже решительный Федор отчего-то остановился.

– Старуха несчастная от страха не знает, куда спрятаться. Али вы не православные, мужики? Почто такие страсти здесь разводите? Федор!

– Да я что? – пожал плечами заводила. – Нашло на меня.

До дома ведьмы оставалось не более пятидесяти шагов, но капитан знал, что ни за что не пройдет их. Не нужно это, неправильно. Какие ведьмы в наши дни? Сами коровы сдохли, от жизни своей коровьей.

– Давай, мужики, вертай назад! – властно распорядился полицейский.

Проповедник окинул его насмешливым взглядом, чуть улыбнулся и вновь повернулся в сторону дома.

– Меня дождитесь.

– Не балуй! Стой, где стоишь!

Окрик у капитана получился грозным, но бессмысленным: монах спокойно, не замечая замешательства толпы, переступил незримую черту и направился к ограде. Остановить бы его, задержать, но идти за отцом Иваном Степан не мог, а два его следующих крика захлебнулись в моросящем дожде.

– Зря этот пришлый на Пелагею нашу взъелся, – буркнул один из мужиков.

– Во-во, – поддержал его второй. – Старуха сроду никому ничего дурного не делала.