– Нет. Я не могу согласиться на это, милорд.

Дивин стиснул зубы и, брызгая слюной, рявкнул:

– Да как ты смеешь! Это приказ, а не предложение, щенок!

В тот день Кайсгарт, тогда ещё совсем юный мальчишка, почувствовал себя мудрее и сильнее, чем старый Дивин. Лорд оставил его в темнице ещё на месяц. Мольбы Ренамира по-прежнему не приносили пользы. Пару раз друзьям удалось поговорить в тайне от стражи, но все события, происходившие внутри замка в то время, не предвещали ничего хорошего. Сын лорда продолжал учиться и познавать мир, а сын улиц тренировался с неизменной регулярностью, отжимался и растягивал мышцы на сырых и холодных камнях, и вскоре заметил, что его руки стали заметно крепче. Ещё через месяц жилистого и хмурого Кайсгарта, до тошноты уставшего от темничной еды, выпустили наружу. Дивин рассчитывал на то, что после долгого заточения мальчишка сам сбежит из замка, но и в этот раз ошибся. Один из слуг Ренамира в тот день сопроводил Кайсгарта к своему юному господину. Сын лорда встретил друга во дворе и сперва даже бросился обнять, но остановился и опустил взгляд:

– Кай, я… рад, что тебя отпустили. Пойдём, я расскажу кое-что.

Ренамир повёл его в сад за цитаделью, они шли тенистыми дорожками и молчали. Кайсгарт заметил, что в полусотне шагов за ними идёт кто-то из людей Дивина. Сидя в замке, он не растерял бдительности, которая не раз спасала его на улицах. Чуть приблизившись к Ренамиру, он сказал полушёпотом:

– За нами хвост. Кто-то из людей твоего отца, наверное.

Ренамир лишь удручённо покивал в ответ:

– Да, он… Следит за мной. Постоянно.

Они пришли к беседке с козырьком, построенной у белокаменного фонтана. Ренамир сел на скамью, Кайсгарт сел на вторую напротив него. Сын лорда вздохнул и заговорил:

– Отец всё никак не может понять, почему я к тебе так привязался. Он думал, что тогда на площади я выкрикнул глупость. Думал, что я наиграюсь и выброшу тебя. Но я учусь держать слово.

Подавленный после долгого заключения Кайсгарт откинулся на спинку скамьи и спросил с сомнением:

– А всё это… только ради твоего слова? Только ради того, чтобы сделать из меня «достойного человека» назло отцу?

– Нет! – тут же воскликнул Ренамир и вытаращил ясные и немного печальные глаза. – Нет, Кай, мне жаль, если ты так подумал. Сначала так было, это правда. Но… понимаешь, у меня никогда не было друзей! Слуги снизу, наставники и отец сверху, я будто зажат в клешнях этой дворовой иерархии, но с каждым годом я узнаю о жизни и мире всё больше. И я понял, что многим… как это сказать… ну, многим людям, им недостаёт человечности, понимаешь? И им не хватает внимания и уважения. Всем. Пока ты был в темнице, я ездил с отцом в Астендайн. Там огромный разлом в земле, и внизу прорыто множество шахт. Знаешь, что я там увидел? Я увидел там разницу между «работниками» и «рабами», Кай. Эти люди вгрызаются в землю и не жалеют себя по указаниям лорда и надзирателей, а получают в награду медные гроши, которых едва хватает на еду. Они живут в общих бараках или лачугах из палок и шкур, которые сами выстроили у разлома, там целые лагеря таких! А мы?!

Ренамир встал и с возмущением окинул жестом сад и цитадель:

– А мы нежимся тут за толстыми стенами, жрём на налоги и сборы! Разве это справедливо? Разве… так и должно быть?

Кайсгарт пожал плечами:

– Всех не уровнять, Рен. Всегда кто-то сильнее, кто-то лучше, у кого-то есть богатый отец, а у кого-то нет. Люди не могут быть равны… по самой своей природе. Я видел это на улицах каждый треклятый день. Даже мы с тобой не равны, чего уж говорить о лордах, слугах, солдатах!