– А если нет?

– Значит, не судьба и мои братья будут иметь меньше кмитов, чем их старший брат. Даже три заклятья у каждого серьезное подспорье в жизни. Впрочем, сейчас не до того. Лучше давай подумаем, как и где по Канимам ударить. Идеи есть?

– Да.

– Вот это правильно. Один ум хорошо, а два лучше. У меня тоже кое-что в голове крутится. И думается мне, подруга дней моих суровых, что мы так ударим, что мало никому не покажется.

– Зная тебя, Уркварт, – девушка шутливо толкнула меня кулачком в бок, – я в этом нисколько не сомневаюсь.

О моем назначении на должность советника по особым поручениям при особе Его Императорского Величества объявили на следующий день после нашего разговора с Марком. И сказать, что это вызвало фурор, не сказать ничего.

Был обычный прием, такие устраиваются по десятку каждый месяц. Окруженный гвардейцами император восседал на троне, а справа от него стоял хмурый канцлер. Дворяне, купцы, жрецы, маги и военные, в основе придворная шушера, расположились в большом тронном зале. Сотни людей смотрели на государя и перешептывались. Для них все происходящее не более чем повод засветиться возле трона и отметиться в столичной тусовке. Как же, ведь они свидетели исторических событий и об этом можно рассказывать на светских мероприятиях провинциалам. Поэтому на глашатаев, которые зачитывали новые указы, никто не обращал внимания. Если было что-то серьезное, об этом узнавали заранее, и все дела решались не здесь, а в уютных гостиных, пыльных канцелярских комнатах, личных кабинетах и полевых шатрах. Это понимали все присутствующие, и они оживлялись лишь тогда, когда к императору допускались просители.

Вот и в этот день, все как всегда. Сначала глашатай зачитал указ о назначении пожизненного пансиона для престарелого генерала Битвойза, бывалого военачальника, всю свою жизнь охранявшего восточное побережье Мистира. Затем был указ о новых налогах для добытчиков серебра и золота, а так же указ о пересмотре таможенных сборов на архипелаге Гири-Нар. Далее короткий перерыв и пошли просители.

Попасть к императору на прием может далеко не каждый. Это честь и привилегия, за которую люди, порой, годами дерутся, интригуют и подсиживают друзей. Просителей вообще никто не любит, и чтобы пожаловаться лично императору или обратиться к нему за помощью, простой смертный должен пройти через добрую сотню инстанций или иметь хорошие связи вкупе с весьма толстым кошельком. Поэтому до финиша и заветной цели доходили очень немногие. И на этом приеме таковых было всего три человека.

Вдова майора Матея Сакурадо, просившая пристроить ее детей в военный лицей. Майор, фамилию которого я слышал впервые, никогда не выделялся, самый обычный вояка из ишими-барцев без магических талантов. Следовательно, его детям ничего не светило. Нет смысла оказывать протекцию, ведь военные лицеи это вотчина остверского дворянства. Но мать желала обеспечить своим детям хороший старт и не жалела для этого ни сил, ни времени. Она упорно шла к цели, добралась до самого императора, и Марк гарантировал ее сыновьям устройство в военный лицей. Однако это ничего не значило. Пройти обучение в закрытом учебном заведении могли только очень сильные люди, имевшие подпитку из дольнего мира, а значит, дети покойного Сакурадо вылетят еще с первого курса. Впрочем, кто знает, возможно, они выдержат все испытания и станут настоящими имперскими офицерами.

После офицерской вдовы появился купец, который утверждал, что его ограбил компаньон, и суд не может разобраться, кто прав, кто виноват. Он требовал справедливости и государь, посмотрев на канцлера, велел ему с этим разобраться. Наверняка, торгаш был подставным. Так случается, что на приемы приглашают специально подобранных людей с простой и понятной историей. Император брал их под защиту, и вскоре наступало торжество справедливости. Виновных находили и наказывали, а пострадавший получал свое имущество или моральное удовлетворение, а потом всю жизнь громко прославлял правителя. И купец, судя по всему, был из этой категории.