Внезапно побагровев, он ударил кулаком по столику. Ритоны зазвенели, а полог шатра сразу приоткрылся – внутрь заглянул обеспокоенный телохранитель.

Гермей с пониманием смотрел на друга, на его лице не дрогнул ни один мускул – он слишком хорошо знал Куджулу и понимал, что вывести того из равновесия может только действительно серьезная причина.

Справившись с яростью, кушан снова заговорил:

– Сам понимаешь, придется вернуться. Но я тебя прошу… Если есть хоть малейшая возможность закрепиться в Семиречье[53], это надо сделать. Иначе Раджувула дойдет до Капиши. У него развязаны руки после того, как он заключил мир с Гондофаром. Куда он двинется дальше, одному Фарро известно. Возможно, в Бактру…

Куджула на мгновение замолчал, глядя Гермею в глаза.

– Ты сможешь?

Тот спокойно выдержал взгляд друга. Много лет назад Куджула – тогда еще кушанский царевич – спас его от смерти на скачках. Подосланный Гондофаром фарсиван тайком подрезал подпругу седла. Кожаный ремень порвался, когда Гермей мчался во весь опор, из-за чего он едва не погиб. Куджула вовремя подоспел, схватил за хитон, остановил лошадь…

Македонянин отделался переломом стопы. Но дело даже не в том, что он обязан кушану жизнью: копыта чужих коней не должны снова топтать мостовые Бактры. За свободу полиса отдал жизнь Деимах. Сын обязан продолжить дело отца.

Он задумался.

Потом принялся рассуждать вслух:

– Со мной пришли четыре тысячи гоплитов[54] – все они свободные граждане Бактры… Сотня катафрактов – немного македонян осталось в живых после восстания… Полторы тысячи союзников, конных бактрийцев, с дротиками и луками. Еще почти полная ила[55] карийцев. Рабов я освободил, ты знаешь, поэтому половина из них ушла. Но те, что остались, будут сражаться за меня насмерть… Еще пару тысяч наемников наберу среди греков Капиши. Из них сформирую отряды пращников и туреофоров[56]. Думаю, что…

Тут он посмотрел на закусившего губу Куджулу и с нажимом сказал:

– Точно справлюсь, не сомневайся! Эллины учли ошибку, которую Эвтидем совершил в битве с Антиохом Великим на реке Арий. Мы больше не нападаем беспорядочной лавой.

– Хорошо, – с заметным облегчением сказал кушан. – Наделяю тебя правом собирать пошлины за провоз товаров в Семиречье и Бактриану. Теперь ты мой соправитель, на бактрийской земле от Амударьи до Синдха не будет никого между нами – только ты и я. Освоишься – вам, эллинам, не привыкать, потому что со времен Эвтидема власть в Бактрии всегда делили соправители.

Друзья обнялись. Выходя из палатки, Гермей на миг остановился. Обернувшись, тепло посмотрел на Куджулу.

– Я помню скачки Анахиты…

«Вината! Вината!» – звонкие детские голоса разносились над балкой, подхваченные прохладным северо-восточным ветром. Откинув со лба челку, девушка посмотрела на гребень, где скакала, размахивая руками, деревенская ребятня.

Освещенные солнцем фигурки отчетливо виднелись на фоне затененного дальнего кряжа. Уходящие в сторону гривы придавали ему сходство с лежащим на боку слоном. Казалось, облака подкрадываются к спящему исполину, чтобы осторожно накрыть его серым пухлым одеялом.

Что-то случилось, иначе ее не стали бы звать. Пес настороженно поднял морду, нюхая воздух. Но голоса звучали скорее радостно, чем взволнованно. Неужели?.. Драупади, старшая сестра, была на четвертом месяце беременности и уже несколько раз во время работы в огороде радостно трогала живот. Ребенок начал шевелиться, а значит, пора провести пумсавану – обряд, обеспечивающий рождение сына.

Вината пустила в ход хворостину, чтобы отогнать горбатых зебу от горного ручья. Те в испуге шарахнулись, наполняя тишину балки недовольным мычаньем и треньканьем бронзовых бубенцов. Собака с лаем носилась вдоль берега, помогая хозяйке согнать животных в кучу. Ничего, доберут корма на горных террасах, там тоже есть сочная трава, а воды они достаточно напились.