Охваченный отчаянием и страхом, я не сразу уловил шум у входной двери. По правде сказать, я не обращал на него внимания до тех пор, пока несколько человек не замахали в нашу сторону. На нас ринулся крупный мужчина с кустистой рыжей бородой. Эта борода да еще внушительные габариты отличали его от Рябого; в остальном наблюдалось поразительное сходство. Жадность на лице моего врага сменилась ужасом, красный цвет щек – смертельной бледностью. Я понял: что-то пошло не по его плану. Познания во французском языке возвратились, и из яростных выкриков я понял, что Рябой имел неосторожность увлечься возлюбленной своего более крупного двойника, той самой девушкой, что переминалась у стола. Теперь она криками и плачем пыталась вымолить прощение у своего любовника, а Рябой выскочил на улицу.

Дюпон тем временем сгреб деньги Рябого, положенные на стул, и собирался уходить. Я тоже собирался – с мыслями.

«Если вы выиграете эту партию без потерь…» – крутилось у меня в голове. Без потерь. Дюпон знал – знал с самого начала, – как все обернется. Я выбежал за ним на улицу.

– Сударь, меня могли убить! Вы бы ни за что не выиграли эту партию!

– Где уж мне.

– Откуда вы знали, что явится этот громила?

– Я об этом не знал. Зато девушка, что повисла на локте у Рябого, все косилась на окно, причем так, чтобы ее с улицы видно не было. Вдобавок она не просто держалась за локоть – она этот локоть стискивала, как бы желая защитить Рябого, а когда я вызвал его на игру – умоляла уйти. Явно не потому, что боялась поражения на бильярде. Девушка знала, что громила уже ищет ее, – либо ей случалось наблюдать своего любовника в приступах ярости, либо она имела неосторожность оставить записку от Рябого где-нибудь на комоде. Я с самого начала наблюдал за девушкой и сделал вывод, что долго ждать не придется. Запомните, сударь, когда кому-то что-то известно, обычно нет нужды в самостоятельных изысканиях. Так что напрасно вы боялись.

– А ну как громила явился бы после вашего проигрыша?

– Вижу, вы человек впечатлительный.

– Впечатлительный? Разве вы не допускаете мысли, что Рябой мог совершить надо мной акт насилия?

– Допускаю, – согласился Дюпон после секундного размышления. – Это было бы весьма вам неприятно и даже вредно, сударь. Возблагодарите Господа за то, что счастливо избегли подобной участи.

Вскоре после случая на бильярде, придя утром к Дюпону, я не получил ответа на стук в дверь. Я подергал ручку. Было не заперто. Я вошел, полагая, что Дюпон просто не слыхал меня, и громко спросил:

– Как насчет прогулки, сударь?

Я выждал секунду и огляделся.

Дюпон сидел сгорбившись на постели; сначала мне показалось, он молится. Его ладонь стискивала лоб. Я шагнул к кровати и увидел, что Дюпон поглощен какой-то книгой.

– Что вы наделали? – воскликнул он.

Я невольно попятился:

– Зашел за вами, сударь, только и всего. Я подумал, вы пожелаете прогуляться – например, по берегу Сены. Или мы могли бы наведаться в сад Тюильри, полюбоваться каштанами!

Дюпон уставился мне прямо в глаза. Под этим взглядом сделалось как-то неуютно.

– Я уже объяснял вам, мосье Кларк, что вы совершенно напрасно приписываете мне участие в известных занятиях. Однако вы, похоже, не соизволили сделать соответствующие выводы из моего заявления. Вы упорно смешиваете свою литературу с моей жизнью. А сейчас вы очень меня обяжете, если выйдете вон.

– Но, сударь, пожалуйста…

Лишь теперь я увидел, какое произведение Дюпон читает столь внимательно. Это был рассказ «Убийство на улице Морг», который я ему оставил. Дюпон взял меня под локоть, вывел в коридор и запер дверь. Сердце мое упало.