– Надо ещё дупло проверить, – Лэннери ткнул в него палочкой, стараясь говорить естественно. Недавнее чувство вины перед спутниками исчезло, остались только усталость, голод и желание заснуть.

– Верно, – в голосе Дергилая прорвались нотки досады, – совсем про него забыли.

Вопреки опасениям Лэннери, в дупле не обнаружилось ничего опасного. Даже змеиных яиц там не было; воняло, правда, отвратительно, но уборки с помощью заклинания «му-эн-дици» и рассыпания искр оказалось достаточно, чтобы дупло заполнилось ароматом фейской магии.

– Что ж, – подвёл итог Лэннери, – теперь можно и отдохнуть.

– В дупле? Где сидела эта тварь? – Брови Ксилины взлетели вверх.

– Так мы же тут почистили. Отличное убежище! Тепло, уютно, и мухи не куса… – Лэннери резко замолчал и покосился на Дергилая. – Ты как?

В полутьме, освещённой лишь сиянием крыльев и палочек, желтолицый фей казался задумчивым. Наконец, он обронил:

– Хорошо.

Но от Лэннери и Ксилины держался чуть дальше, чем обычно – как и условились. Ногти и пальцы Дергилая оказались чистыми, и, возможно, Айя ошиблась: белые мухи страшны только простым смертным. Но лучше не испытывать судьбу, которая и так не всегда благоволит к феям.

Лэннери заглянул в свою котомку, обнаружил, что раздавил сайкумы, приземлившись на спину, и с чувством выругался. Спасибо, уцелели бутылочки черномага – уменьшенные, завёрнутые в несколько слоёв мягкой ткани, они лежали под плотно закупоренными кувшинчиками.

– Хочешь, я тебе свой сайкум отдам, а твой давленый съем? – щедро предложила Ксилина.

– Нет, благодарю. Котёнка здесь нет, и не знаешь, о ком позаботиться? – хмуро отозвался Лэннери, отрывая кусок от расплющенного сайкума. Мигом пожалел, что не сдержался, но, к его удивлению, Ксилина не расплакалась в три ручья, а только буркнула:

– Ну и ладно!

Ели они в тишине, прерываемой лишь завываниями ветра, который разгулялся к ночи. Лэннери думал о Беатии: простила она его, поняла, что им руководила только любовь к ней, или всё ещё злится? Как только черномаг-нечисть сдохнет, и выяснится, что зелье не отравило кровь Беатии, Лэннери снова предложит ей священный союз. Но это в прекрасном будущем, когда Благословенные Острова будут очищены от детей и слуг Мааль.

– Я посторожу, а вы спите, – сказал Дергилай, расправившись с едой за короткое время. – Потом разбужу тебя, Лэн, а ближе к утру ты разбудишь Ксилину.

– Так и сделаем, – кивнул Лэннери, спрятал остатки еды в котомку, устроился поудобнее, мельком подумал, что жестковато, но вскоре уснул.

В пещере было удивительно светло. Лэннери, скованный серебристыми оковами, очень похожими на фейские путы, смотрел на ещё двух пленниц. Измождённых, старых, с потускневшими крыльями, но живых. Кэаль так и не призвала их к себе, и Лэннери отчаянно хотелось крикнуть: «Наставница, держитесь!», но во рту был кляп из мокрой тряпки, и выплюнуть его не предоставлялось никакой возможности.

– А вот и я! – пропел знакомый голос, и в пещеру шагнул черномаг – в своём обычном сером плаще, с откинутым назад капюшоном. Лэннери буквально обожгло желанием схватить палочку и метким выстрелом срезать гребень с головы врага, а потом и саму её отхватить…

Черномаг повернулся к юному фею и насмешливо улыбнулся:

– Я слышу твои мысли, дружок. Мне нравится эта кровожадность! – Казалось, не будь в чешуйчатых руках небольшого сосуда и ножа с тонким лезвием, черномаг захлопал бы в ладоши. – Из тебя выйдет замечательный ученик – как, впрочем, и из твоей подружки Беатии. Ничего, что пока её здесь нет – явится, будь спокоен!

Лэннери промолчал, сверля его ненавидящими глазами, но черномаг всё не унимался: