– Ты не понимаешь, она боится тесного контакта с мужчинами, я прав, золотко?

Да хоть серебряник, если это условие, для того, чтобы меня отпустить.

Так, стоп, что он сказал? Откуда он… Мне стало ещё жутче.

– Интересно, ты это глядя на нее понял? Еще что-то? – Я так понимаю, моё веское слово на этот счёт никому не нужно?

– Её испуганные карие глазки, Djazniffererien Kolor, может выберешь кого-нибудь поинтереснее? А я немного поиграю. Мне стало любопытно.

Господи, почему неземной голос, мой любимый баритон, только у маньяков, психов или того хуже, сектантов… К кому относятся эти, я еще не решила.

– Исключено.

И о чём они говорят? Кажется, из-за липкого ужаса я потеряла суть разговора. Игра. Забрать себе? Святые небеса, что за чокнутый день, начавшийся ещё вчера и никак не желающий заканчиваться. Что… если это последний день? Скальпель в опасной близости от моего горла, видимо, мой взгляд упавший на него, не был не замечен. Орудие пыток убрали, а смех густым жарким ветром разлился по помещению, будто я боюсь перышка и мой страх совершенно беспочвенный. Я посмотрела за спину стоящего, где лежала предыдущая жертва, видимо, также решившая прогуляться в лесу, и ничто не предвещало беды, пока она не заблудилась и не нарвалась на проклятый дом.

Я же умру?

– Я не могу оставить всё как есть, – как есть и не надо, отпустите меня пожалуйста. – Она всё видела. Да, красная шапочка?

Надо мной склонились ещё больше. Нервно отрицательно покачала головой, вжавшись в чьи-то ноги.

– Видишь, она нечего не видела.

Я прям как в чертовом детективном сериале.

– ДА, конечно. – Мужчина в коже отошел, чтобы мне было яснее видно свечи и капающую на бетон кровь. – Теперь видела.

Айщ. Да, что за садисты? Мне так страшно, что я не чувствую тела, а ещё голова туманна, всё плывёт.

– Ты хочешь поссориться, Граф? – Это столь родной голос. Я попыталась обернуться, но мою голову задержали двумя руками, – Glem mig baby* (*перевод на датский), – У меня в голове что-то перемкнуло, а потом рука неизвестного вернулась на мое плечо. Что это за язык был?

– Нет, но обязанности палача заключаются в полной конфиденциальности. Девушка, чего тебя сюда понесло? Короче, решай. Либо забираешь ее и это твоя проблема, или я провожу ритуал, – тяжело вздохнул. – Красивая, фигуристая, мы найдём чем себя занять.

– Она ребенок.

Меня мутит. Никогда не нравилось, что мой возраст считают по цифре в паспорте, а как же прошлые жизни? Ничего им не докажешь, да и зачем? Мой взгляд стал расфокусированным. Раз всё равно последние мгновения тают, посмотрела на человека напротив. Разве ему больше 20? Выглядит на все 15, только взгляд «лет миллион отродясь», а может, это из-за плохого самочувствия?

– Она обиделась.

Нечестно понимать мои чувства до того, как их осознаю я!

Мои глаза округлились, когда венистая, натренированная рука обхватила мой подбородок, а пальцы прошлись по губам. Сзади глухо зарычали, на плече рука сжалась.

Что происходит? И почему неизвестному не нравится, что меня кто-то касается? Или он не из-за этого?

Я уже настроилась на смерть, не мешайте мне отходить в иной мир. Но изнасилование?! За что ты так со мной, везение?

Положив между нами руку, попробовала оттолкнуть. Ключевое слово «попробовала» – это не-ре-аль-но! Из чего его кости? Из титана?

Окей. Я отвернулась, чтобы посмотреть на второго мучителя, да застыла, втянув воздух. Там никого нет. Я всё ещё отчётливо чувствую его руку.

Я заорала, давно пора было, что тут расселась? Попыталась вскочить, как будто гвоздями к полу прибили. Я больше не могу испытывать эту эмоцию, воздух закончился, я набрала и повторила вопль страха.