Байро, который предупреждал коллегу-архимага, чем это решение может кончиться, внутренне возликовал: теперь от гнева главы Ордена лизоблюда Фабоуна не спасёт даже умение работать языком. Впрочем, Байро тут же пожалел о своих мыслях: ин Дард поругает нерадивого архимага да простит, а вот молодому ученику из-за глупости его учителя грозили страшные последствия.

Байро заглянул в холодные глаза Магистра Бурь и прочитал в них те же мысли. Наверное, прочитал – на самом деле никто и никогда не мог точно сказать, что творилось в голове Арчибальда ин Дарда.

– Так, выходит, этот Кальт всё ещё в коме? – тон главы Ордена уже вновь был сухим, деловым, без капли эмоций. – В него, надеюсь, никто не вселился?

– Нет, что вы, магистр! Мы тщательно отслеживаем и блокируем все попытки Висзуара дотянуться до нашего брата.

– Однако порча всё же пустила корни. А что Аласид?

– Говорит, его сил в данном случае недостаточно. Епископ старался, как мог.

Арчибальд недолго раздумывал, затем ответил:

– Значит, если через пару дней связь с миром Извне не распадётся, отрезайте ученика Фабоуна от Дара.

– Как так? – опешил Байро. – Но магистр… Лишить его связи с магией? Для чародея это как стать калекой, остаться без рук и ног. Да и велик шанс, что бедняга, будучи в коме, не переживёт ритуал…

Холодный взгляд ин Дарда угрожающе скользнул по лицу Байро и вернулся к стене.

– Мне надо зачитать тебе лекцию об опасности одержимости, прежде чем повторить?

– Нет, магистр. Всё ясно.

– Вот и хорошо.

Магистр и архимаг молча изучали три имени на чёрном камне. Наконец Байро вздохнул и тряхнул каштановой чёлкой, словно пытаясь отречься от той реалии, где все трое были мертвы. Особенно последняя.

– О чём ты вздыхаешь, Байро?

– Просто грустно.

– Отчего же?

– Мы ведь на кладбище. Здесь всегда так. Я бы даже сказал, что любое кладбище, по сути, является квинтэссенцией грусти. Местом её сосредоточения.

– Это смотря как его воспринимать. Если как вместилище горьких воспоминаний об утраченных людях, то да, вселенская печаль неминуемо проживает именно здесь. Но если как обитель умиротворения, покоя и вечной безмятежности, как особое место, где ты можешь навестить того, кто был тебе дорог, и неважно, лежит он при этом в земле, или нет… В общем, всё зависит от наших мыслей, Байро. Всё – в нашей голове.

Байро улыбнулся, но улыбка всё равно вышла грустной. Какое-то время молчали. Тишину нарушил Дард:

– Ты размышлял о том, как сложилась бы судьба Миллы, если бы она знала всю правду о своём учителе. Я прав?

– Как всегда, магистр. Значит, вы тоже узнали его?

– Узнал. А тебе, как я полагаю, рассказал твой ученик Модера?

– Нет. Когда открылся портал, я, как и вы, попросту почувствовал знакомый мне стиль плетения в остаточном действии. Связать остальное было несложно. Стефан ничего мне не говорил.

– Да? – удивился лицом, но не голосом Арчибальд. – Похвально, Байро, очень даже похвально. Никто из ассистировавших мне в ту ночь архимагов так и не смог распознать в инородной вязи наш, орденский почерк. Даже такой выдающийся экстрасенсор, как Соник.

– Мне просто повезло, – пожал плечами Байро. – Скажите, магистр… Вы действительно не знали о Падении Лордина?

– Действительно не знал, но, если уж быть искренним, догадывался. Лордин был истинным гением в изучении вопроса Пределов Извне9. Особенно Висзуара. Помимо многолетней практики обучения юных адептов противостоянию Запретным Силам, именно Лордин придумал такие чары, как «Витальный Затвор», благодаря чему мы приблизились к Церкви в умении противостоять прорывам Извне. Но в последние годы некоторые из коллег Лордина в Фиалковой школе были обеспокоены его почти что маниакальной одержимостью, попытками отыскать первенствующий блокатор сопряжения нашего бытия с параллелью Зелёного пламени. Я, к своею стыду, не обратил внимания на их опасения. К ещё большему стыду, именно я позволил Лордину возглавить экспедицию в Аморим