– Как скажете, Соломон Маркович, – согласно кивнул Миша.

Для Раппопорта этот тридцатишестилетний парень был не просто водителем. Высокий, спортивного телосложения боксер Михаил Нестеров уже четырнадцать лет верой и правдой служил своему шефу. За эти годы он не раз доказал свою преданность Соломону, и это его качество не осталось без внимания. Раппопорт щедро платил водителю, на день рождения и в Новый год стабильно давал премии в размере еще одного оклада. Помимо этого, семь лет назад, когда Миша женился, Раппопорт подарил ему трехкомнатную квартиру в Одинцово. Конечно же парень был несказанно рад такому подарку, и его благодарность только увеличила уважение к работодателю. Соломон же ценил это и относился к Мише как к родному. Кроме водителя, у Соломона было еще два человека, которые служили ему верой и правдой уже много лет. Муж с женой, Мирзо и Наргиз, приехавшие в Москву еще в 90-е, на протяжении последних двадцати лет работали на Раппопорта, двенадцать из которых прожили конкретно в этом самом доме. Им обоим было уже за шестьдесят. Мирзо – спокойный и тихий маленький мужичок, выполнявший любую работу, от уборки снега до починки дверных замков. Он мог сделать даже то, что порой не по силе было и троим молодым мужчинам, главное, чтобы в деле не требовалось применять интеллект, потому что с ним у Мирзо были большие проблемы. А вот его жена, Наргиз, была не так глупа, как могла показаться вначале. Женщина выполняла всю работу по дому. Сейчас, правда, она в основном занималась уборкой и вела все домашнее хозяйство. На стирку и глажку вещи еженедельно забирал курьер из прачечной. Еду по необходимости привозили из ресторана неподалеку, а потому она лишь иногда готовила завтраки и легкие закуски. Но самое главное, за что Наргиз был благодарен Соломон, так это за воспитание его сына, Давида. В августе парню исполнилось двадцать лет. Жена Соломона умерла давно, еще при родах. Давид никогда не знал матери, но неизменно ездил с отцом на ее могилу. Правда, эта история была покрыта мраком, отец и сын практически никогда не обсуждали детали давней трагедии. Соломон не любил говорить об этом, тем более с сыном, которого любил больше всех на белом свете. Да и не было больше у богатого мужчины близких родственников. Поначалу воспитанием ребенка занималась бабушка Хая, мама Соломона, живущая в Одессе. Но в 2002 году старушка умерла, и отец забрал свое чадо в Москву, где растить мальчика помогла Наргиз. К тому времени Раппопорт уже был достаточно состоятельным человеком, и с Давидом занималась куча репетиторов. У ребенка с детства была страсть к музыке, и к семнадцати годам он уже виртуозно играл на скрипке. Тем не менее музыка оставалась для него просто хобби. Учиться же отец отправил своего наследника в МГИМО. Соломон с большим трепетом и нежностью обращался с сыном, понимая, что мальчик обделен материнской лаской.

Машина подъехала к массивным стальным воротам, Миша нажал на пульте кнопку, и створки медленно поползли в стороны. Двор был небольшой, как и сам дом. Заасфальтированная дорога длиной около ста метров тянулась до противоположного конца обнесенного трехметровым каменным забором участка и заканчивалась небольшой крытой стоянкой на шесть автомобилей. Там стояли большой черный джип «Лексус LX 470», серая «Шкода Октавиа» и карамельного цвета «Порш Панамера». Слева от дороги тянулся кирпичный двухэтажный дом с двумя французскими балкончиками. Выглядело строение очень изящно. Несмотря на то что дом занимал целых четыреста квадратных метров, громоздким он не выглядел. Соломон вышел из автомобиля и улыбнулся, взглянув на «порш» Давида – сын был дома. Миша тем временем попрощался и сел в свою «шкоду», прогревая ее, перед тем как уехать.