Сорваться со скал, потерять ощущение верха и низа в водоворотах этой мутной реки, исчезнуть в чёрной дыре… Обернувшись, он бросил взгляд вниз по ущелью: под насыпью, подо льдом поток, наверное, разветвлялся, просачивался меж камней, вливался в озёра и реки, врывался в пещеры, обречённые на вечную тьму, потом, достигнув гигантского ледника там внизу, сливался под ним с другими потоками и, проделав немыслимый путь, являлся на свет уже где-то в долине… Сорвавшись в поток, жить три секунды, однако сознание этого никак не влияло на ужас перед чудовищными лабиринтами под ледником: казалось, страшнее, чем вдруг очутиться там – пусть даже и мёртвым, – нет и не может быть ничего…

Русло сыпучих камней, метров пяти шириной, пересекали следы… правда, до половины… несколько углублений, потом – ничего… Сколько человек прошло – один, два или три, сказать было трудно. И почему до половины?.. Наверное, оползень стёр остальные следы…

Белые пики в сияющей синеве, амфитеатр, чёрный грот он, безусловно, видел впервые, однако место казалось странно знакомым, он узнавал то ли холод реки, то ли уступ под ногой, то ли позу, в которой стоял…

Поверху пройти невозможно: отвесные скалы. Оставалось одно: спуститься в ложбину чуть ниже грота, подняться на насыпь и двигаться к белым торосам ледника в надежде достигнуть истока реки, там перебраться на правую сторону и вернуться назад, к полоске зелёной травы, потом – перевал. Второй вариант – перейти прямо здесь; других путей нет.

Друзья, наверное, пошли в обход, к тому же на насыпи ночью он видел костёр… Вот только следы… Могли, разумеется, и рискнуть, но впереди на значительном расстоянии – никого… И почему, выбирая путь, они не дождались его?.. В сумерках, в темноте опасность не так очевидна, возможно, они, не заметив ни чёрной дыры, ни реки, сходу прошли через русло и теперь далеко впереди, за отрогами скал ожидают и ищут его?.. Или они решили, что насыпь – единственный путь?.. Тогда, получается, это его следы?.. Ночью он вроде сорвался, упал, может, здесь?..

Волна смутных вопросов нахлынула совершенно внезапно и также внезапно угасла. Ответов он и не пытался искать.

Путь по леднику отпадал: в лучшем случае он потеряет день или два, палатка, провизия и бензин не в его рюкзаке и, если он так и не встретит друзей, вряд ли поднимется на перевал.

Он шагнул вперёд, остановился, бросил взгляд на каменное русло и в ту же секунду понял, как здесь пройти. Он вдруг увидел, как движется по камням, почувствовал каждый свой шаг – в мгновение ока в воображении перед ним предстал весь переход до мельчайших подробностей, включая финальный момент – первые наносекунды на той стороне. Причём представилось всё настолько реально и ярко, что никаких сомнений не оставалось. Рванулся сразу идти, но задержался и, вглядываясь в сыпучие камни, начал снова и снова просматривать путь…

Надо было бежать по сыпучке, сначала как раз по следам. С первым же шагом камни поедут, и дальше придётся бежать прямо в оползне. Десять шагов… Но главное – скорость; какой она должна быть, он знал точно, наверняка. Быстрее – и сразу сорвётся лавина камней, которая тут же собьёт с ног, медленнее – тогда вместе с оползнем съедешь к самой реке, к чёрному гроту…. Много ниже, на той стороне торчал угловатый камень: двигаясь, как рисовало воображение, он окажется именно там. Снова и снова рассматривал он трещины, выбоины и уступы этого камня, представляя, как, вырываясь из оползня, бросится на него, прижмётся всем телом, чтобы остановиться, затормозить… Место и поза, сила удара были понятны…