Исида – это влага в ее женской ипостаси, циркулирующая в природе, как околоплодные воды. В представлениях об Исиде вода также отождествляется с питательной жидкостью – с молоком. Вода – женская субстанция, поскольку, соединяясь с глиной, она творит формы. Тут возникает множество ассоциаций и уподоблений, которые противятся рациональному исследованию, ибо восходят к самым ранним периодам человеческого сознания. Так в царство мифов, где текут Стикс и Ахерон, Лета и Флегетон, может войти и Темза – река, которая выносит идущего вдоль нее за пределы обыденности в мир мечтаний и духа.

Легенды о ее половой принадлежности отражают тот очевидный факт, что река – живое существо. Темза творит отчетливый эффект присутствия. Заряженная тем, что Бернард Шоу называл жизненной силой, она подчиняется своим собственным органическим законам роста и изменения. Волновая структура водной поверхности столь сложна, что эта поверхность кажется мембраной живого организма – ушной, к примеру; “капиллярная” система, потревоженная каким-то движением, передает изменения целому. Река так тесно переплетена с судьбой человека, с его желаниями и страхами, что приобрела человеческую индивидуальность.

Много столетий ее обожествляли и стремились умилостивить. Хилэйр Беллок в “Исторической Темзе” пишет: “Не могу отделаться от мысли, что Темза – живое существо”. Некоторые путешественники признавались, что на иных участках берега им казалось, будто за ними следят. Великий историк Темзы Ф.С. Таккер говорит в своей “Дороге под названием Темза”, что “Темза – единая живая душа, цельная и нераздельная, от одиночества Трусбери-Мид до последнего морского одиночества за отмелью Нор”. Многие поклонники Темзы поистине ощущают эту душу, эту атмосферу, эту задумчивую жизнь, существующую из века в век.

Когда кто-либо берется описывать эту реку, она всякий раз приобретает человеческое измерение. Она терпелива, когда преодолевает или обходит препятствие. Она безжалостна, когда стачивает самые твердые камни. Она непредсказуема – особенно когда ей перечат, когда ее течение пытаются повернуть. Стадии ее движения от истока до моря уподобляли юности, зрелости и старости. Ее характер меняется от места к месту. Она может стать жестокой, мстительной. Может – игривой. Может – коварной. Может – имперски-властной. Может – деловитой, усердной. Она наделяет участки своей топографии человеческими чертами.

Бассейн Темзы по большей части опоясан холмами. На западе это Котсуолд-хиллз; у своего северного края эта гряда, описывая дугу, идет к Эдж-хиллу, а затем стена холмов пересекает Центральное плоскогорье и достигает вытянутой полосы Восточноанглийской возвышенности, идущей в восточном направлении. К югу от реки холмы, образуя изогнутый край бассейна, тянутся через Марлборо-Даунз, а затем через Норт-Даунз к побережью Кента. Внутри бассейна высота над уровнем моря редко превышает 60 м, и в целом ландшафт можно назвать мягко-волнистым, если не считать большого мелового кряжа Чилтернз. За тысячелетия Темза сумела преодолеть меловую преграду, но холмы Чилтернз все еще стоят как знак древнего катаклизма.

Геология Темзы чрезвычайно сложна, по крайней мере для тех, кто не занимается этой наукой профессионально, но она представляет интерес для интересующихся давними эпохами жизни земли. Выше так называемой Горингской бреши, где Темза пробила себе путь сквозь меловую гряду, часть которой составляет Чилтернз, преобладают долины с мягкой глинистой почвой и кряжи из песчаника и известняка. Ниже Горинга река течет через “Лондонский бассейн”, состоящий из мела, песка, гравия и глины. На западе известняк Котсуолдс сменяется районом, называемым “Оксфордская глинистая долина”, следом за которым идет мел Чилтернз и Беркшир-Даунз; далее, на юг от Чилтернз, снова глина, а затем – песчаник, песок и гравий.