– Ну, пенсионеры, – повторил Мэтью, разводя руками. – Пожилые люди.

– Мэри будем ждать? – спросила Лиззи, прерывая их диалог. Миссис Никсон тут же забыла про слова юноши.

– Немного подождем, – кивнула мать, тоже усаживаясь и надламывая кусок хлеба.

– Как работа? – предпринял еще одну попытку завязать разговор Мэтью, обращаясь к Майклу.

Тот неопределенно махнул рукой, мол, «нормально», но продолжать разговор не стал. Однако спустя еще один стакан он воззрился на парня мутным взглядом и спросил:

– А у тебя, смотрю, работа идет отлично, такой чистенький, не стыдно тебе сидеть рядом с нами здесь в грязи? Живешь себе там припеваючи, возишь богатея, – он обвинительно ткнул в него пальцем, как будто иметь хорошую работу было преступлением.

Впрочем, в глазах Майкла так оно и было. Обстановка тут же накалилась. Любые разговоры о работе с ним сводились к тому, что его жизнь хуже, работа ужаснее, и откровенная зависть отравляла любую беседу. Мэтью, правда, справедливо полагал, что винить в этом Майкл мог только самого себя: изначально шансы у них были одинаковые, можно даже сказать, что у Майкла они были повыше, но собственные дурные привычки и с годами ухудшающийся характер сделали из него нелюдимого и злого человека, который выглядел старше своих 18 лет и был вынужден работать с углем, поскольку все, чем он обладал – это природная сила и выносливость. Не пытаясь выбраться из грязи, он, напротив, погрузился туда с головой и теперь обвинял в этом всех вокруг, начиная от матери и заканчивая неизменно Мэтью.

– Ага, вожу, – сдержанно отозвался тот, слабо улыбнувшись. – Еще с золотых тарелок ем икру ложками.

Майкл посмотрел на него, нахмурившись, придумывая про себя остроумный ответ. Но у него это не удалось, поэтому он мрачно налил себе еще джина. – Где эта чертова Мэри?! – ни с того ни с сего разъярился он, хлопая ладонью по столу.

Никто ему не ответил, поскольку все знали, что вспышки гнева у него начинаются внезапно, но и заканчиваются также быстро. Он часто нарочито вел себя грубо, самоутверждаясь за их счет и пытаясь сойти за главу семейства, тогда как денег в дом не приносил почти ни пенни, лишь ел задарма да бранился. Еще некоторое время они посидели, говоря о том о сем, не затрагивая никаких чувствительных тем. Трое прихлебывали чай, а четвертый смотрел на дно бутылки.

– Давайте жрать, – предложил Майкл, глядя на них пьяными красными глазами.

– Да, пора, – неожиданно поддержала его Лиззи, которая тоже проголодалась. – Она, может, и не придет вовсе, что нам теперь, весь день ее ждать?

На часах было уже три. Миссис Никсон огорченно вздохнула и начала раскладывать еду. Атмосфера смягчилась, стоило Майклу увидеть мясо. Он жадно принялся есть, накладывая себе больше всех. Остальные ели не спеша, переговариваясь и смеясь. Лиззи рассказывала забавную историю из особняка, как миссис Пирс что-то напутала в рецепте и им пришлось есть сладкую картошку, притворяясь, будто бы все в порядке, поскольку та обладала взрывным характером и терпеть не могла ошибаться, а потому сама ела ее молча. А когда мистер Страут, обладавший не менее склочным характером, наконец указал ей на то, что картошка-де не соленая, она посоветовала ему поперчить. Все залились смехом. Даже Майкл хмуро улыбнулся, но побоявшись, что кто-то заметит это, с двойным усердием принялся есть.

После обеда Лиззи жестом фокусника достала из корзинки припрятанный кусок пирога.

– Боже, да не надо было, – ахнула миссис Никсон.

– Раз уж он так много денег имеет, пусть почаще еду покупает, – недовольно отозвался Майкл.