– А теперь вернулась, – хмуро закончил Тиль.

Эланна тяжело вздохнула.

– Я должна была вам это рассказать, чтобы вы лучше понимали, почему нам так трудно. С тех пор на Лиаре прошло много времени… много даже для бессмертных. Вы стали другими. Сумели найти равновесие со своей силой. Обуздали «Огонь жизни» и сохранили разум. Однако для нас время текло иначе. На Лиаре в это время прошли многие сотни эпох, за которые не осталось никого из тех, кто принес сюда великое горе… у вас сменились многие поколения бессмертных, в чьей жизни не осталось даже памяти, не говоря уж о былой неприязни… а в этом мире минуло лишь шесть тысячелетий. Совсем немного для тех, чей век исчисляется десятками эпох.

– Мне жаль, – неожиданно обронил темный владыка. – Жаль, что наш приход означает для Алиары возрождение старых страхов. Жаль, что он принес вам лишь горькие воспоминания. И еще больше жаль, потому что я не могу сказать, что они совсем беспочвенны. Однако мне бы не хотелось, чтобы они встали между нашими народами неодолимой стеной и подтолкнули к неверным решениям. За годы изгнания мы многое забыли, но и многое обрели. Мы научились ладить со своим «Огнем». Мы нашли новый дом, леди. Настоящий дом, и нам нет нужды зариться на ваш. Ведь в некотором роде мы – это не те ушедшие, которых вы так боялись. К тому же вернулись сюда мы, а не они. Мы – понимаете, леди? Я не хочу сказать, что мои предки не совершали ошибок, и не имею в виду, что мы совсем за них не в ответе, однако сегодня мы все же здесь. И пришли в том числе для того, чтобы показать – мы не враги Алиаре.

Эланна слабо улыбнулась:

– Мне бы хотелось в это верить.

Тиль серьезно кивнул:

– Мне бы тоже хотелось, чтобы вы поверили.

Она ненадолго замолчала, нервно теребя тонкими пальцами кружевной платок и изучая клубящуюся темноту под ногами.

– Я видела ваш мир, ллер. Не скажу, что было легко на это решиться. Но когда я пришла в Золотой лес, то подумала, что прошлое действительно осталось для вас далеко позади. Я долго сомневалась, наблюдала, изучала вас, сравнивала с образами из памяти рода, что подарил мне отец… но Лиара цветет рядом с вами. Одаривает, как собственных детей. Вы сумели полюбить ее, а она за это приняла вас. Это чудо, ллер. Самое настоящее чудо, раз те, кто нес с собой только смерть, вдруг научились ценить жизнь.

Тиль благодарно поклонился:

– Я рад, что вы сумели это увидеть. Но таковы законы мироздания, и их не обойти никому. Признаться, я много думал об этом. Особенно в последние несколько дней, потому что в вашем мире меня почему-то стали посещать очень странные…

Тирриниэль осекся и прислушался. Какое-то время стоял неподвижно, с силой стискивая похрустывающие от такого напора перила, но потом на его лице появилось непонятное выражение, а из груди вырвался долгий вздох.

– Что не так? – беспокойно повернулась Эланна, едва не позабыв, о чем сейчас говорила.

– Таррэн…

– А что с ним?

– Вы не слышите?

Рен Эверон обратился в слух. Какое-то время он ничего не понимал, потому что вечер слишком уж сильно полнился шелестом листвы, стрекотом цикад, порыкиванием эолларских львов. Но потом что-то изменилось в воздухе. Неуловимой тенью пронеслось над притихшими садами, заставляя крикунов умолкнуть, шебуршащихся у корней грызунов – неверяще замереть на месте. А самых чутких и понимающих – изумленно привстать на задние лапы и всем существом потянуться в сторону южного крыла, из которого полилась мелодия эльфийской флейты.

Рен Эверон ошеломленно моргнул.

Бездна… Неужели чужаки играют?! Неужели среди них нашелся кто-то, кто способен разбудить музу и упросить ее спеть для ценителей этого чуда?!