Я сжала в кулаке амулет. Павлик выглядел еще неважно, но уже гораздо, гораздо лучше: синева с лица уплывала, черные «очки» рассасывались, в глазах появился смысл.

– Привет… Это тут что?

– Это у Соколова был день рождения, – я вздохнула.

В глазах Павлика появился ужас:

– А я тут… как? Зачем?

Я молча помогла ему подняться.

Всю дорогу по коридору он лепетал огорченно и жалобно: шел к Насте… позвонил и… он шел, и вдруг…

– Шел в комнату, попал в другую, – сквозь зубы процитировала я, очень кстати вспомнив Грибоедова.

– Она обиделась, да? – Павлик смотрел на меня с надеждой. Ждал, наверное, что я скажу – пустяки, дело житейское, девушка простит…

Я заглянула в нашу комнату. Настя спала. Я поколебалась… Нет. Ждать до утра не надо.

– Настя… Слышишь?

Она открыла мутные глаза:

– Который час?

– Да неважно. Тут к тебе… тут Павлик хочет что-то сказать.

– А это кто? – спросила она и мигнула.

– Перестань, – я посмотрела укоризненно. – С ним беда случилась, случайно траванулся паленой водкой. Ни на каком дне рождения он не пил, а в отключке валялся, спасибо, что вообще не помер…

Настя зевнула и посмотрела на часы:

– Свинья ты. Четыре утра, ты мне какие-то байки рассказываешь про алкоголиков.

Павлик просунул голову в приоткрытую дверь.

– Настя! – протянул так жалобно, что даже Снежная королева разрыдалась бы. – Со мной что-то случилось, я шел к тебе, я…

– Дайте поспать, – сухо сказала моя соседка. – Закрой дверь, имей совесть.

И натянула на голову одеяло.

Я встретила рассвет на набережной. В это время здесь не было ни туристов, ни торговцев, только пара дворников в оранжевых жилетах, да и те скоро ушли.

Я стояла и смотрела на Москву.

Передо мной лежал огромный город… или мир. Всякий раз, когда я сжимала в кулаке свой амулет, этот мир перерождался перед моими глазами, и требовалось все мое мужество, чтобы смотреть и заново видеть.

Небо казалось светлее и выше. Земля переливалась опаловым мягким свечением. Внизу, в кустах, на мгновение показались желтые дикие глаза – и пропали, и я так и не поняла: померещилось мне или нет.

Кружились огненные полотнища над рекой, похожие не то на бабочек, не то на протуберанцы. С мостов опускались сталактиты – ледяные, а может, известковые. Поднимались на горизонте столбы света, что-то шевелилось под темной водой, я ждала, что вот-вот пролетит дракон…

Но дракона не было. Был мир, не похожий на все, что я знала раньше, живой, прекрасный… жуткий. Я была как птенец, который прожил в гнезде всю юность и впервые выглянул наружу. Или как монах, добравшийся до края земли и высунувший голову за прозрачный небесный купол. Постепенно наступало утро, оживлялась улица за моей спиной, а я стояла и смотрела.

– Красиво, правда? – спросил знакомый голос. Я чуть не выронила амулет – к счастью, цепочка была крепко намотана на ладонь.

Инструктор ухмылялся. У тротуара стояла знакомая мне машина с буковкой «У» – как раз под знаком «Остановка запрещена».

– Хочешь выбросить эту штуку? – он смотрел на амулет.

Такая мысль мне тоже приходила.

– Дело не в нем, а в тебе, – сказал он серьезно. – Ты посвященная. А это твой предмет силы. Кольцо Всевластья, волосы Самсона, иголка Кощея… Сама знаешь лучше меня.

– И если я его выкину…

– Лучше не выкидывай. Пригодится. Я серьезно.

Он больше не улыбался.

Проехала милицейская машина, не пожелав даже чихнуть на вопиющее правонарушение «ученической» «Лады».

– Вы кто такой? – спросила я очень тихо.

– Посмотри, – посоветовал он все так же без улыбки.

Я сжала амулет в кулаке. Он стоял передо мной, белый, будто вмороженный в лед, не похожий на человека.