Я подняла на него глаза, полные слез и надежды.

–… но это ничего не меняет. Нам нужны их деньги, причем как можно скорее. Виконт прекрасно знает о нашем плачевном положении, а значит, скоро узнают и остальные. Ты подумала, что тогда будет с нашим именем? C твоей сестрой?

– Вы просто продаете меня, как какую-то вещь! – прошептала я, судорожно сжимая руками ткань платья, понимая, что он уже принял решение, и не изменит его.

– Я должен думать о семье, Алиана, – голос отца стал тверже. – И тебе тоже советую думать не только о себе, но и о своих близких. Можешь идти. Свадьба назначена через две недели, у тебя будет время все обдумать как следует и привыкнуть к мысли о скором замужестве.

– Две недели? – я не могла поверить в услышанное. – Почему так быстро? Это… это немыслимо!

– Таково было пожелание жениха, – отец пожал плечами. – Возможно, у него есть на то свои причины. А если даже и нет, это не наше дело. Корнуай полностью взял на себя все расходы на свадьбу, включая твое подвенечное платье. Не в нашем положении ему возражать.

Отец вновь вернулся к бумагам, давая понять, что разговор окончен. Я же просто стояла у двери, и молча смотрела на него. На человека, подарившего мне жизнь. Кружившего меня на руках, когда я была маленькая, баюкающего в своих объятьях, когда сильно болела. И… так легко продавшего меня, ради спасения имени и чести.

Две недели, батюшка? Я обязательно что-нибудь придумаю, но за Корнуая не выйду. Ни за что!

*****

Увы, все мои планы потерпели крах. Родители слишком хорошо знали мой характер, а потому все следующие дни меня ни на минуту не оставляли одну. Летти теперь жила в моих покоях, присматривая за мной днем и ночью. У входных дверей и у въездных ворот появились дежурившие лакеи, а на балах, куда мы продолжали выезжать, матушка не спускала с меня глаз, держа возле себя и не отпуская одну даже в дамскую комнату. Чем ближе был день свадьбы, тем большее отчаяние овладевало мной и, наконец, я решилась на побег.

В тот день, после ужина, я сказала Летти, что устала, и рано легла спать. Погасив свечи и пожелав мне доброй ночи, служанка отправилась к себе в каморку, и еще около часа я слышала, как она ворочается с боку на бок, прежде чем уснуть. Я же, не мешкая, быстро встала с кровати, соорудив на ней из подушек подобие спящей фигуры, укрытой одеялом, после чего переоделась в простое шерстяное платье. К сожалению, никаких вещей с собой я собрать не могла, их пропажу сразу бы заметили, но у меня были кое-какие личные драгоценности – недорогие, простенькие, и я надеялась их продать и, таким образом, найти средства к существованию. Что я буду делать дальше, пока представляла слабо. Все, чего мне хотелось сейчас – это избежать замужества, и больше никогда в жизни не видеть ни жуткого виконта, ни его еще более жуткого дядю.

Прокравшись на цыпочках до входной двери, я осторожно выглянула в коридор и, убедившись, что все тихо, бесшумно спустилась по лестнице, держа в руках ботинки, надеясь выйти через черный ход. Дом мирно спал, погруженный во тьму безлунной зимней ночи. Я бесшумной тенью проскользнула через холл, мимо дремавшего на стуле лакея, и завернула к кухне. «Надеюсь, наша кухарка по-прежнему хранит запасной ключ в том глиняном кувшине», – подумалось мне запоздало.

Войдя на кухню, огляделась. Ночью все выглядело совсем иначе, чем днем или при свете свечей, но зажигать их я побоялась. Первым делом я дернула входную дверь, но она ожидаемо была заперта. Где же этот кувшин? Нащупав его на полке, я аккуратно сняла его и вздохнула с облегчением – ключ был на месте. Руки дрожали, когда я наощупь вставляла его в замочную скважину, попасть в нее удалось лишь с третьей попытки. Наконец, замок щелкнул, и я было взялась за ручку двери, чтобы тихо открыть ее, когда…