То, что Пяст со временем самолично начал обучать его, казалось Деньше самой большой удачей в жизни. Он хорошо помнил свой самый первый бой с учителем. Мало того, что он его проиграл практически сразу, еще и чуть было не расстался с рукой. Клинок Пяста с резким шипением врезался ему в наплечник, толкнув с такой силой, что незадачливый юноша пролетел несколько метров, перекатываясь с ног на голову, спиной врезавшись в хлипкую изгородь, – от удара она частью обвалилась, и ее пришлось восстанавливать. С тех пор Деньша избегал попадаться под удары Пяста, – он старательно нырял, уклонялся и пятился, открыто принимал их только в том случае, если был уверен в крепости своей руки.

За два года Деньша, конечно, успел поднатореть в учебных боях, и теперь даже Пясту было тяжело справиться с его яростными атаками, но победить опытного командира Деньше удалось лишь однажды.

В тот раз тоже сражались на двуручных мечах – излюбленном оружии сотенного. Вокруг площадки собрались солдаты и десятники. Деньша нанес удар первым, целясь Пясту в открытое плечо, – тот отступил, меч едва скользнул по нагруднику. Быстро перехватив меч, Деньша принялся наступать, но тщетно пытался зацепить Пяста: соперник держал глухую оборону. Казалось, у юноши нет шанса. Когда отступать было некуда, Пяст, отразив очередную атаку, сам перешел в наступление и уже приготовился выбить из рук Деньши оружие, но тот вдруг нырнул в сторону, перекатился и встал под лучи светила, ослепив сотенного отраженным от клинка светом. Этого мига Деньше хватило, чтобы нанести коварный удар. К его неописуемому восторгу, победа была признана всеми, но с тех пор, несмотря ни на какие ухищрения, ему не удавалось повторить свой успех.

Было еще утро. Деньша лежал наверху в своей комнате. Неясное чувство тревоги вот уже несколько дней томило его, не давало нормально спать. Тяжелые, душные сны, обрывки которых он вспоминал среди дня, уносили его куда-то, где он должен был бежать, бежать, бежать. Что-то вязкое, липкое, страшное гналось за ним, не настигая, но и не упуская из виду. Он просыпался, словно вырываясь из пут. Не одеваясь, Деньша подошел к окну: в это утро улица показалась особенно серой и тоскливой. Деньша связывал это с приближением времени, которое все называли Темный круг – время Сул-Ура, время, в котором ему, как и всем остальным, предстоит научиться жить. Пяст уже несколько раз отменял занятия, юноша, как мог, упражнялся сам.

Деньша прислушался: в трактире, обычно шумном, разноголосом, стояла непривычная тишина. Всех пожилых семейных слуг Пирит уже отпустил. Веселые разбитные служанки тоже одна за другой покинули пограничный город. «Малка», – проговорил тихонько Деньша и почувствовал, как весь заливается пунцовой краской. Молодая смешливая Малка стала его первой в жизни женщиной. «Вот уедут все девки из Вартияра, что же ты, бедненький, будешь делать? Хоть просветить тебя напоследок», – озорно смеялась она, видя, как он краснеет. Где ты теперь, Малка?

Он услышал голос Пирита: нужно было отправляться в город – на рынок и в мясную лавку, вечером в трактир собирались наведаться важные гости – градоправитель и примий.

Деньша вышел из трактира, как всегда, в сопровождении нескольких слуг (его смущали эти меры предосторожности, но Пирит был неумолим). Он шел по улице, степенно здороваясь с немногочисленными прохожими, – многие жители уже уехали из Вартияра. Еще недавно оживленный, рынок был почти пустым, лишь несколько лавочников продолжали торговать, остальные, свернув свои дела, тронулись вслед за горожанами в более безопасные районы Кьянка.