– Размышляешь насчет шали? –Энн, склонная к известной бесцеремонности, зашла в комнату, не дав себе труда постучаться.

– Почему бы и нет? Это мой первый выход в свет за долгие месяцы, и наверняка я не скоро смогу поразвлечься подобным образом.

– Если б ты была умнее, Дебора, ты бы сказалась больной.

– Чтобы не прогневать тетушку Маргарет, надо полагать, – усмехнулась Дебора, – вот только она не особенно возражает против моего общества. Чего, вероятно, я не могу сказать о тебе.

Энн подошла к окну.

– Мы с тобой не друзья, это верно, хоть и родственницы – к нашей взаимной досаде. Но я не могу отказать тебе в здравом смысле, равно как и себе. Мы с тобой обе в незавидном положении, разве что я чуть в лучшем – я дочь, а не племянница, и на два года моложе. Однако мы обе нехороши собой, довольно скучны, сварливы и вдобавок лишены больших денег, способных скрасить любые недостатки. Потому нам придется самим искать возможность хоть как-то устроить свою жизнь.

– Я пыталась, Энн, – ответила Дебора, остановив всё же выбор на черном спенсере, – но твои родители не позволили мне стать гувернанткой или учительницей в пансионе. Я бы предпочла зарабатывать сама и иметь хоть какую-то независимость.

– Ну что ж, эта поездка может оказаться неплохим шансом, коль скоро леди Фаррел особо обозначила тебя… Полагаю, ей нужна компаньонка. Жить в одиночестве не особенно приятно, к тому же это неприлично для такой дамы, как тетушка Элис. Отчего бы не совместить приятное с полезным – совершить доброе дело, взяв под опеку бедную родственницу, и одновременно обзавестись компанией?

– Признаться, эта мысль не приходила мне в голову, но меня восхищает твоя сообразительность, Энн. Теперь я понимаю – ты и сама бы не возражала составить компанию леди Элис?

– Верно. Более того, у меня была бы эта возможность – Маргарет обручена, Кэтрин слишком мала – если бы не ты.

Дебора встала, закрывая комод.

– Твои соображения не лишены остроумия, Энн, и, если они не окажутся чистым домыслом, шанс у тебя есть. Вполне возможно, что мы обе равно не приглянемся – этого тоже исключать не стоит.

– Нам с тобой не приглянуться несложно, – ответила Энн, – но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы произвести нужное впечатление. Видишь ли, меня мало радует мысль надеть в тридцать лет чепец и провести остаток дней подле матушки, а после – в доме Кэтрин или Маргарет.

– Надеть чепец в несчастливом браке едва ли лучше, – возразила Дебора, – и потом, жить в чужом доме и зависеть от милости других людей едва ли лучше, чем оставаться с матерью.

Она не испытывала не малейшего желания утешать самую несносную из своих кузин и притом самую схожую по характеру с ней самой, но Энн в последнее время выглядела иной – ожесточенной, замкнутой, такой же чужой в чинном доме Эдвардсов, как и сама Дебора.

– Мистер Эдвардс непременно найдет тебе мужа, – медленно произнесла Дебора, собираясь с мыслями, чтобы продолжить, но собеседница перебила её.

– Он и нашел. Но кто же знал, что Маргарет перейдет мне дорогу – моя сестрица, любимая кроткая сестрица.

Энн разрыдалась. Дебора смотрела на нее, опешившая и испуганная. До сих пор ей и в голову не приходило, что мистер Джилсон предназначался другой сестре. Неудивительно, что всё это держалось в большом секрете.

– Я не мастерица утешать, – проговорила она наконец, – но знал ли сам мистер Джилсон, что ему предназначена ты? Или же он полагал, что имеет право выбора?

Энн не ответила. Дебора задумалась, сопоставляя факты и обрывки новостей. Мисс Донован не пользовалась особой популярностью среди слуг, относившихся к ней без особого почтения, и потому не расспрашивала горничных, экономка водила дружбу с миссис Эдвардс, чем весьма гордилась, последняя из череды гувернанток – мисс Сайкс – покинула дом полгода назад, рассорившись с мистером Эдвардсом из-за жалованья.