– Есть, есть, – шепчут ей искры. – Мы уже видели такой свет, он давно танцует с нами, ищи, ищи!

И она ищет, ищет забыв про время, холод камня и затекшее от долгой неподвижности тело. Ищет и не находит опять. Ей кажется, что она чувствует его очень близко, где-то совсем рядом, но не может увидеть.

***

Адда тряхнула головой, и нахлынувшие воспоминания померкли и растворились как дым. Она будто очнулась, с трудом возвращаясь в реальность. Сколько прошло времени? Несколько секунд, минут, часов? Она по-прежнему сидит на скамье у фонтана, вода с тихим журчанием привычно стекает вниз и солнечные блики все также играют на ее прозрачной глади, и все же что-то неуловимо изменилось в мире вокруг. Она чувствует это пронзительно и остро, и вдруг понимает, что видения ушли, а ощущение чужого присутствия осталось. Кто-то был с ней рядом, был здесь, совсем близко, в двух шагах.

– Адда, – раздается такой знакомый бархатистый голос за спиной.

Она продолжает сидеть не шевелясь, воспоминания утреннего обряда еще слишком сильны в ней, и ей хочется представить на минуту, пусть обманув саму себя, что она наконец все-таки нашла.

Он подходит ближе, садится рядом, как когда-то в детстве, когда они были просто мальчиком и девочкой, были друзьями. Она слышит его дыхание, взволнованное и прерывистое.

– Адда, я.…

Не дав договорить, она поворачивается к нему, и его черные как ночь глаза оказываются так близко, что перехватывает дыхание. Он на секунду замирает как завороженный, потом его руки внезапно смыкаются за ее спиной и губы нежно и настойчиво касаются ее губ, заставляя ответить на поцелуй, подчиняя себе, лишая воли.

Это было как удар тока, как вспышка молнии. Голова закружилась и мир поплыл. Не было больше ничего кроме прикосновения этих губ, тепла этих рук и пьянящего восторга, бегущего по венам. Она не могла даже представить как хочет этих прикосновений, как загорается от них огнем тело, как позорно бежит в закоулки сознания рассудок, поверженный волной всепоглощающей, почти первобытной страсти. Она отдается этому ощущению вся без остатка, ему невозможно сопротивляться, да и не хочется совсем. Хочется быть в плену крепких уверенных рук, вдыхать запах пропитанной солнцем и дымом кожи, чувствовать его губы, покрывающие поцелуями ее шею и плечи. Но вдруг, сквозь шум крови, бьющейся в висках, настойчиво звенит тревожный колокольчик.

С трудом собрав последние остатки воли, Адда упирается ладонями в его грудь, отстраняясь.

– Райан! Райан, сюда идут!

Она едва успела сделать несколько шагов в сторону и отвернуться к фонтану, пряча пылающее лицо, как дверь в галерею распахнулась и послышались торопливые шаги.

– Прошу меня простить, госпожа. Прибыл гонец с посланием от императора, – с поклоном сообщил Страж.

– Ты принес его? – не оборачиваясь спросила Адда.

– Нет госпожа. Ему поручено вручить письмо лично в руки Верховной Жрице.

– Хорошо, пусть войдет.

Страж с поклоном удалился и через минуту в галерею вошел посланец. Не дойдя несколько шагов, он опустился на одно колено и склонив голову, протянул Адде свиток:

– Приветствую тебя, Верховная Жрица Аусеклиса! Соблаговоли принять послание от Хранителя равновесия.

Когда Адда повернулась к гонцу и взяла свиток, кивком головы позволяя ему подняться, она уже снова была собой, величественной Жрицей, возглавляющей Темный Клан.

– Поблагодари своего господина за приглашение, – сказала она, пробежав глазами послание.

Тот низко поклонился и вышел. На несколько минут в галерее повисла тишина.

– Я собираю Совет, и хочу услышать на нем доклад о результатах твоей поездки, Ищущий, – не оборачиваясь к Райану произнесла Адда. Тон ее был холодным и отстранённым. – А также, обсудить любезное приглашение императора, не предусматривающее возможность отказа. Общий сбор в Зале через полчаса.