Белик с улыбкой потрепал мощную шею и снял узду, при виде которой у бывалого купца брови сами собой полезли наверх. Как так?! На ней не было железного мундштука! И удила совершенно неправильные! Да что там: их практически и не было! И это совершенно не мешало гаррканцу жевать, кусаться и упрямиться, что он, похоже, просто обожал делать. А работа наездника сводилась к тому, чтобы деликатным потягиванием за поводья указывать норовистому жеребцу, в какую сторону хозяин желал бы повернуть, при этом оставляя последнее слово не за собой, а за упрямой скотиной!

Гаррон покачал головой, провожая взглядом лихо отплясывающего жеребца. Ну ни дать ни взять – просто преданный пес!

– Угомонись и иди умойся, – строго велел Белик. – На тебе уже корка толщиной в мой палец! Но чтобы вернулся к темноте, ясно?

Карраш шумно отряхнулся и послушно потрусил прочь. А пацан подхватил длинный сверток, обернутый все в ту же плотную ткань, забросил седло и остальную упряжь на ближайшую телегу, после чего, ни мало не беспокоясь о питомце, натаскал резко подобревшей поварихе воды и с чистой совестью отправился устраиваться на ночлег. Но при этом выбрал наиболее удаленное от палатки эльфов место – под крайними елями, в глубокой тени, где шустро расстелил плащ, бросил наземь глухо звякнувшую ношу и с независимым видом развалился сам, закинув руки за голову и словно бы не замечая «послов», устраивающихся возле отдельного костра.

– Эй, а что в тряпке? – плюхнулся на траву рядом с мальчишкой Весельчак. – Меч? Лук? Палки?

– Мое проклятие, – буркнул Белик, не открывая глаз.

Присевший про другую сторону Аркан озадаченно повертел головой.

– Какое еще проклятие?

– Личное. Персональное. Очень страшное.

Рыжий непонимающе переглянулся с напарником.

– Нет, а серьезно?

– Считай, что это талисман, – сообщил мальчишка и резким движением сел. – От дураков и нахалов, сующих свои длинные носы куда не надо. Хочешь взглянуть? Только учти: эта хреновина не любит чужих рук. Если сунешься, может так отделать, что потом месяц с постели не встанешь.

– Магическая? – с опаской отодвинулся Аркан.

– Угу. Только не фонит.

– Чего?

– Ауры не дает, то есть магическим взором не засекут, – недовольно пояснил Белик. – В наследство мне, так сказать, досталась. Штука, конечно, здоровая, громоздкая, зато бережет от всего враждебного, живого и неживого, даже от магии защищает, а еще говорят… ты чего уставился? Именно, что в наследство, от одного… гм, кровника. Честно говоря, я уже и сам не рад, да деваться некуда, а выбросить жалко: дорогая все-таки вещь. Продать ее нельзя, подарить тоже – она на крови завязана, только одному роду и подчиняется. Украл бы кто… да последний придурок, который на это решился, до сих пор гниет где-то в болоте. А я теперь таскаю эту дуру с собой, как проклятый, да еще и следить должен, чтобы не цапнул кто ненароком. Объясняйся с вами потом…

Весельчак зябко передернул плечами.

– Гадость какая.

– Ты прав, но у меня просто нет выбора, – печально согласился пацан. – Да и привык я уже. Впрочем, со временем ко всему привыкаешь.

– А с тем вором что случилось? Ну, который цапнул эту гадость?

– Помер.

– От чего?

– Головы лишился, – кротко ответил Белик и вдруг оживился. – Слушай, а тебе случайно не нужен амулетик? Я дешево отдам, всего за пару золотых… это ж почти задаром! Возьми, а?

Рыжий шарахнулся прочь.

– На Торка мне сдался такой амулет?! Сто лет без него жил и дальше как-нибудь обойдусь. А если приспичит, то вон – у магов нормальный закажу! Маленький, на шею, а не такой здоровенный! Убери, кому сказал!

Белик вздохнул, но послушно подтянул проклятую палку под бок.