– Кто тут?

– Мистер Парсон, это я, Агнес…

– Мисс Мэйси?! Боже мой!

– Ради Бога, не беспокойтесь, я сейчас уйду. Я пришла сюда только затем, чтобы…

– Да вы дрожите, вам холодно. Я сейчас открою дверь…

– Вы разбудите слуг. Погодите… Вы можете поднять окно повыше?

Забравшись на выступ здания, Агнес уселась на подоконник, и, пригнувшись, пробралась в комнату.

– Я понимаю, что мой поступок ужасен, но я пришла только задать вам один вопрос.

В нарядной гостиной догорали угли в камине, от натертых до блеска полов пахло воском. Зубы у Агнес постукивали, но уют комнаты уже действовал на нее благотворно. Она глубоко вздохнула и осмотрелась.

Невил Парсон стоял перед ней в халате, накинутом поверх пижамы, растрепанный и такой… такой… Она даже не могла сказать, какой. Обычно он казался ей застегнутым на все пуговицы. Сейчас он был каким-то домашним, простым. Он взял плед с кушетки и накинул на плечи Агнес.

– Садитесь сюда, к огню, я сейчас разожгу его пожарче, – он подвел ее к камину, и принялся ворошить угли кочергой. – Так что за вопрос?

– Скажите, вы ведь не убивали эту девушку?

– Что изменит мой вам ответ, – произнес он с горечью. – Я не убивал ее – мне не было нужды ее убивать, но разве мои слова – доказательство? Вы поверите мне?

– Поверю…

– Благодарю вас, – отвечал он серьёзно, – ваши слова для меня и впрямь поддержка… но пока мне не верит никто, тем более, что я действительно был с ней знаком… больше, чем просто знаком.

– Вы любили эту девушку?

– Нет.

– Но почему же тогда вы… что вы имели в виду, когда сказали «больше, чем просто знаком»?!

– Дорогая мисс Мэйси, я не должен говорить на эти темы с незамужней леди!

– И вы тоже… считаете, что для меня есть какие-то запретные темы…

– Простите, я согласен, что правила, среди которых мы живем, не учитывают человеческой природы.. но я тоже воспитан в этих правилах… Верьте мне только в одном: я не убийца, хотя доказать обратное я не в силах.

– Но что теперь будет?

– Не знаю. Сначала коронер передаст дела в суд. Если меня обвинят в убийстве, то, вероятно, повесят.

– Нет!!!

– Увы, да. Но если даже им не удастся доказать моей вины, если сомнения присяжных будут в мою пользу – что с того? Я буду запятнан подозрением. Мое доброе имя погибло.

Агнес до боли сжала руки в кулачки.

– Расскажите мне, как все это было? Ну, то есть вот вы подошли к дому… почему именно в это время? Вам было назначено?

– Нет, но я всегда приходил к ним в середине дня. Да зачем вам знать?

– Мне нужны все подробности. Вы услышали крики и вошли?

– Нет, никаких криков я не слышал. Если не считать того, что в глубине дома плакал ребенок.

– То есть, к моменту, когда вы подошли, Глэдис уже была мертва?

– Безусловно, а что?

– Да вот странно. Мистер Бэзуорт, по словам коронера, слышал крики из дома, и это побудило его звать соседа на помощь. Вы же говорите, что криков не было. Получается очень короткий промежуток времени: Бэзуорт слышит крики и убегает, добежать до коттеджа соседа и обратно минут пять… К тому времени подходите вы, заходите внутрь, а Глэдис уже мертва. Значит убийца, кто бы он ни был, должен был убежать за эти пять минут, и притом так, чтобы не попасться на глаза ни вам, ни мистеру Бэзуорту!

– Я тоже думал об этом. Но я никого не видел. Впрочем…

– Да?

– Он мог уйти через черный ход, когда я вошел. Или просто выпрыгнуть в окно, еще раньше, чем я вошел… подождал, когда я войду, и прокрался к калитке… нет…

– Что «нет»?

– Там живая изгородь вокруг дома и никаких перелазов через нее. Выйти можно только через калитку, понимаете?

– Да.

– Тогда ему очень трудно было уйти незамеченным, ведь Бэзуорт и его сосед вошли в дом буквально через минуту после того, как я увидел Глэдис… И они должны были просто столкнуться у калитки с убийцей!