"Дана мне сила старыми Богами,

С тобой делюсь охотно ей.

Не побоявшись наказанья,

Отведай крови же моей".

Знаешь, в тот момент я немало струхнул. Вот чего-чего, а такого не ожидал. Старик выхватил из неведомых глубин своего рукава нож и чиркнул им по воздуху. Лунный свет угрожающе отразился от потемневшего металла, и вот я уже жду, когда со мной покончат. Даже будучи необразованным котом, я понимал, что нож – верное средство откинуть копытца, особенно если его занесли над тобой. Ни убежать, ни дернуться! Лучше б я пал в бою с тетеревом, чем так, как ягненок на закланье, ей-боги!

Проходили мгновения, а я все еще был жив. Краем глаза я заметил, как старик копошится. Что-то горячее упало на мой живот, затем на спину, лапки, и вот уже голову заливает неизвестная, как там говорят ученые из столицы, субс…субстан… Хренотень, короче говоря какая-то. Будто в бочку с дегтем попал! Я пробовал, знаю, о чем говорю, не пытайся повторить. Потом полгода отмываться будешь.

Как оказалось, то был не деготь, а кровь. Дед надрезал себе жилы на руке и сжал кулак, чтобы сочилось сильнее. Он окропил меня кровушкой от кончика хвоста до усов. Напоследок обильно накапал мне на язык, зубы, открыл пальцами рот и залил в самую глотку.

Я вдруг почувствовал резкий железный привкус. Вспышка боли, и вот все закончилось. Холод отступил. Сердце учащенно забилось, и я задышал, как после долгой пробежки.

Старик что-то шептал, не переставая, и в какой-то момент мне надоело это слушать. Знаете, как маленькие дети кажилятся, пытаясь сказать свое первое слово? Ма-ма… Па-па…

Я сказал:

– Ты чего там бормочешь, дед?

Мы еще долго смотрели друг на дружку выпученными глазами. Мне хотелось есть. Ему плакать. Так я познакомился со старым кудесником Яромиром. А что было дальше? Узнаешь в следующий раз…

Мяу, чтоб меня!

Медведь зарычал и посмотрел на широкоплечего мужчину:

– Ну и че делать-то будем, седой?

– Поговорим для началу, косматый?

– Вы гнали меня до берлоги, чтоб поговорить?

Охотник ухмыльнулся и потер рубец на щеке:

– Почему бы и нет? Покрошить друг дружку еще успеем.

– Твоя правда, – хрипнул зверь и отступил глубже в пещеру. – Разговаривать с вашим братом мне еще не доводилось.

Каждый шаг гигантской бестии сопровождался хрустом оленьих и бараньих костей, что усеивали берлогу. Впрочем, были среди них и человеческие. Чудище спряталось в тенях, и лишь отблески глаз выдавали его среди тьмы. Оно покосилось на второго охотника, худого, но мускулистого, который стоял сбоку, целясь в медведя из лука, и рыкнуло:

– Расслабься, молодой. У нас тут перемирие.

– Может, тебя на хрен послать? – огрызнулся тот.

– Ну а я тебя пошлю. И придется нам вместе идти. Самогонки захвати с собой, что ли. Веселее будет. Ты лучше бараний пушок на морде своей прибери, пока я сам тебе его не срезал.

Разгневанный молодой хотел что-то ответить, но первый охотник вмешался в перепалку:

– Как тебя зовут?

– Странные вы, ловчие, – рыкнул медведь. Он покатал под лапой человеческий череп и добавил: – Предыдущие-то поумнее вас были. Те хотя бы узнали, кто я есть на самом деле, перед тем как заявиться сюда. Да и лясы поточить им не шибко-то хотелось.

– Предыдущие, говоришь? И много нас таких уже здесь побывало?

– Сам-то как думаешь, седой? Раз в месяц заявляются. Сначала тычут копьями, потом от страха срут по углам моей берлоги. Крушат тут мне все, убогие, чтоб их.

– Кто-нибудь уцелел? – охнул второй охотник.

– Ты задаешь глупые вопросы, молодой, – зарычал медведь. Он как будто раздался в размерах, словно привстал на задние лапы. – Я от этого нервничаю. Говорите, чего хотели-то, пока я не потерял терпение.