– Все в порядке, сэр? – снова спросил мужчина. Похоже, он был искренне обеспокоен.

– Спасибо, со мной все нормально, – подал голос Пендлбери, снова живой, снова – в мутном, негостеприимном русле действительности. Он все еще чувствовал себя отчасти бестелесным, скованным, занемевшим и холодным.

– Я пришел вас проведать, потому что слышал, как вы кричали во сне. Ох и страшно же слышать такие вопли в ранний час! – дружелюбно попрекнул его мужчина.

– Прошу извинить, если напугал. Который час?

– Скоро шесть. Не оправдывайтесь. Хорошо, что все хорошо.

– Я… я немного замерз.

– Я заварил вам чай в конторе. Утром я нашел на столе записку парня с предыдущей смены. Не стоило ему оставлять вас тут!

Пендлбери встал и озябшими руками принялся оправлять пальто.

– А что ему еще оставалось. Я проехал свою станцию. Деваться-то было некуда…

– Не стоило ему оставлять вас тут, сэр, – повторил носильщик.

– Если вы про правила станции – что ж, он предупредил меня о них.

Носильщик посмотрел на помятого Эдварда, привалившегося к неудобной скамье, едва ли не с жалостью.

– Ну, я пойду приготовлю чай. – Когда он ушел, в дверной проем хлынул первый призрачный свет угрюмого северного утра.

Вскоре Пендлбери дошел-таки до кабинета, ориентируясь на гул разожженной печи.

– Так-то лучше, сэр, – сказал носильщик, пока гость прихлебывал невероятно крепкую жидкость.

Пендлбери попытался сквозь объявшую его дрожь выдавить улыбку.

– Если хотите знать мое мнение, ночь под мостом – лучше, чем пребывание в местном зале ожидания, – заявил носильщик. Он откинулся на широкую спинку стула, скрестив руки на груди и протянув ноги к огню. Это был мужчина средних лет, с серыми глазами, донельзя сердобольного вида.