Нил думал, что Аманду тоже муж бросил потому, что его психика изменилась во время войны. Ни в коем случае детектив не стал бы оправдывать того, кто сделал эту женщину несчастной, но он, пусть даже к своему стыду, понимал его. Да, мужа Аманды можно было понять, это понимала даже сама Аманда, так как портрет ее мужа до сих пор висел на стене ее гостиной.

Давидсон никогда не вспоминал, кем он был до войны. Когда тебя призывают в армию, предыдущая жизнь кажется неземным раем, сжатым до одного мига. Он помнил, как в родном Иллинойсе в небольшом городке работал помощником охранника тюрьмы, но даже не помнил ее название. Помнил лишь, что оно начиналось на букву Ч. Затем его призвали в армию, и все резко поменялось в жизни для Нила Давидсона. Собственно, он не был тогда против, он ненавидел конфедератов всеми фибрами своей душии хотел расправиться с теми, из-за кого разгорелась эта война.

Его отец погиб в войне с мексиканцами, он был настоящим героем, а это значило, что Нил не должен был посрамить род. На фронте время для него летело очень долго, каждый день казался неделей, а неделя – месяцем… Опять Нил сильно отвлекся. Все же, воспоминания – это страшная сила, с которой лишний раз связываться не стоит. Иногда тебе даже весело к ним обращаться, но слишком больщая доза воспоминаний может убить. Как и одиночества. Проклятое одиночество. Зачем он про него вспомнил? Если он будет отвлекаться на подобные вещи, он никогда не раскроет это дело. Впрочем, он зря себя корит: план действий уже есть, так что раздумывать особо не о чем. Первым подозреваемым был Кэл Деймон, вторым – Морган Гарфилд. Собственно, на них нужно было обратить самое пристальное внимание, а Аманду нужно было рассматривать не больше, чем свидетеля, которая была непричастна к делу. Он вспомнил женщину на фронте, которая так была похожа на Аманду. Ее звали Джейн, и она была медсестрой. Она была очень доброй и отзывчивой девушкой, но однажды ей осколком оторвало половину левой руки. С того времени Джейн резко изменилась, и когда ее комиссовали с фронта, она была очень рада уехать из этого пекла и надеялась начать новую жизнь. Интересно, удалось ли ей?

Нил редко вспоминал про фронт, как правило, он просто засыпал, и ему это снилось. Когда он просыпался, то обязательно думал, что вся проблема была в том, что детектив уж очень хотел спать. Например, секунду назад он задремал, облокотившись прямо на стол. Ночь за окном обещала что-то зловещее и нечистое. Деревья клонились к земле от очень сильного ветра, которого в этих местах обычно не было. В скором времени за окном пошел мелкий дождь. На улице не было ни одного человека.

Детектив не размышлял уже о деле. Он уже не мог размышлять ни о чем, он испытывал то самое чувство, когда человек не спит, но в то же время не полностью бодрствует. Пограничное состояние между сном и явью.

Почему-то детективу вспомнились цитаты Артура Шопенгауэра, его любимого философа. Он говорил, что мы редко думаем о то, что имеем, но часто беспокоимся о том, чего у нас нет. Это была абсолютная истина… Странные мысли лезли ему в голову…

Его проблема была в том, что он был глубоко одиноким человеком. Возможно, в этом и было большое счастье, но для него это значило на половину бессонные ночи с отсутствием покоя даже во время сна, когда отдыхают другие люди. Шопенгауэр говорил, что кто не любит одиночества – не любит и свободы… Давидсон снова посмотрел на огонек. Бинокль уже был разбит, но детектив теперь и без него прекрасно все видел. Ему не давала покоя эта пентаграмма. Он даже не представлял, откуда здесь мог взяться этот таинственный сатанинский знак. Кто-то пошутил? Тогда шутка была очень неуместной и глупой.