Андрей ответил так, как было согласовано с Второвым: следователь прокуратуры позвонил Шалаеву ночью, и тот дал добро на ночное вскрытие. Все чувства рядового санитара сливаются в едином чувстве беспрекословной покорности вышестоящим сотрудникам – простым экспертам, заведующим, и начальнику СМЭ. Что он такое? Санитар – элементарное тактическое орудие, иначе говоря – солдат. А солдат ищет славы в подчинении.

– Стыдно слушать такой разговор, – вяло проговорил Фурман. – Ты за кого меня держишь?!

– Послушайте, не понимаю, о чём вообще речь. Шеф сказал – ему виднее.

– Да-а! Ему с погреба виднее.

Они смотрели друг на друга – санитар и заведующий отделением – молча, с пониманием того, как неправдоподобна эта история. Разной была их степень осведомленности о том, что произошло. Заведующий думал, что дежурный санитар и эксперт зашибли деньгу на внеочередном вскрытии, а санитар только сейчас задумался о нарушении корпоративной этики, до этого он думал о нарушении закона и понятий. Да, позабыли они с Вадимом заглянуть к заведующему и поставить его в известность – кого вскрывали, сколько взяли. Он бы и денег не потребовал, просто ему необходимо всё знать до мельчайших подробностей, и чтобы на протоколе вскрытия известной личности стояла его, Фурмана, подпись. Если б это был не Кондауров, а водитель трамвая, не потребовались бы и этих объяснений.

…Молчание затянулось. Очевидно, Фурман обдумывал какую-нибудь колкость. Наконец, он съязвил:

– Не много ли вы на себя берете, молодые люди – два вскрытия за ночное дежурство?!

– В работе я не считаю усилий. Делаю то, что мне говорят.

– Но деньги брал ты?

Придерживаясь выбранной линии поведения, Андрей снова принялся доказывать, что все шло через Шалаева – и распоряжения, и финансовые ресурсы. Фурман в ответ насмешливо заметил, что через Шалаева идут только рыболовные снасти и садовая рассада. Начальник СМЭ осторожен, как пустынный койот, и деньги принимает только от своих. Кто-то побывал у него дома ночью, договорился обо всем, и передал деньги, которые, в свою очередь, были получены от клиентов.

Продолжая играть свою роль, Андрей терпеливо объяснил, что за шесть лет не удостоился ни разу посещения жилища начальника СМЭ. Конечно, он мог пребывать там мысленно, – если не телом, то душой. Но этого недостаточно для того, чтобы передать деньги. Но зачем гадать, не проще ли у самого Шалаева спросить: у кого он сколько взял?

Это был непростительный выпад. Разумеется, Фурман никогда не пойдет к шефу и не потребует объяснений.

– Вы грубо нарушили существующий порядок, – холодно сказал заведующий. – Вы взяли деньги мимо кассы. Родственники погибшего напишут заявление в прокуратуру.

Санитар удивленно посмотрел на заведующего отделением. Это уже слишком! Люди едят из одной кормушки, а потом вдруг один едок, продолжая чавкать, начинает возмущаться, что эту еду у кого-то стащили. Впрочем, Фурман любил такие фокусы. Только как он собирается заставить Каданникова написать заявление в прокуратуру? Это будет шутка года, над ней будет смеяться весь Волгоград.

На лице Андрея промелькнула ироническая усмешка. Словно читая его мысли, Фурман объяснил, что напишет заявление вдова полковника Дубича.

Андрей нахмурился. Тут не до шуток. Полковника милиции Дубича вскрывал Фурман, а деньги с родственников брал Андрей. Фурман мог запросто поинтересоваться у родственников, сколько они заплатили, и поднять шум, что взято слишком много. Вдова полковника после такой обработки не ограничиться походом к начальнику СМЭ.

Помолчав, заведующий добавил со зловещим восторгом: