– Возможно.

– Я к тому говорю, чтобы ты не забывал про мой интерес, когда будешь проворачивать свои делишки. Мой интерес, Андрей. Это же я тебе клиентов подгоняю фактически. Свою часть работы я выполнил.

И он хищно оскалился.

– Деньги пахнут керосином.

Андрей равнодушно отмахнулся:

– Аутодафе зачетный получился. Но дело не в этом. То, что привезут – это начало большого пути. Ты знаешь нашу кухню. Может, родственники откажутся от внеочередного вскрытия, и все такое.

И он посмотрел на друга чистым взглядом. Трезор, этот могучий колосс, – печальный, кроткий, молчаливый, – стоял, не шелохнувшись, отбрасывая широкую тень на горячий асфальт.

– Да я понимаю, – сказал он вяло. – Хитрая у вас механика. Просто очень кушать хочется. Ты ведь понимаешь, всё от бедности.

Тут из окна первого этажа высунулась круглая веснушчатая физиономия и зычный голос позвал Андрея. Это была Валентина Самойлова, медрегистратор. В выражениях, которым ужаснулись бы вокзальные забулдыги, она поторопила Андрея, потому что его ждет начальник.

– Давай, Трезор, мне пора, – кивнул Андрей в её сторону. – Работа начинается.

Пожимая руку на прощание, Трезор напомнил о деньгах:

– Постарайся что-нибудь придумать, друг!

Дверь регистратуры была открыта. Самойлова, грузная сорокалетняя женщина, заполняла журнал. Вписав ловкой рукой паспортные данные покойного, она поставила свою подпись, убрала паспорт в сейф, и, передавая Андрею связку ключей, бодро произнесла:

– Дежурство сдал, дежурство принял. Ночью не хулигань. Примешь много трупов, на глаза мне не показывайся.

– Куда ж их девать? Лето на дворе – сезон.

Объясняя, «куда», Самойлова употребила замысловатую фольклорную фразу, которую легко можно было использовать в любой другой житейской ситуации. Коротко и ёмко. На вопрос Андрея, по поводу чего вызов к начальнику, Самойлова, подмигнув, сказала:

– Какие-то жалобщики жалятся. Плакают, что обобрал ты их.

– Кто такие?

– Так, порожняки, – ответила она уже в дверях. – Все, я убежала.

Закрыв регистратуру на ключ, Андрей вышел в вестибюль, а оттуда – в длинный мрачный коридор. Напротив кабинета начальника судебно-медицинской экспертизы стояли двое – мужчина и женщина. Андрей их сразу узнал: родственники покойного, который был доставлен в бюро СМЭ на прошлых выходных. По выходным вскрытий не было, и родственники заплатили за то, чтобы забрать тело покойного в тот же день, когда он попал в морг. Андрей беседовал с родственниками по поводу оплаты, и он же принял от них деньги за внеочередное вскрытие и за ритуальные услуги.

И теперь эти люди пришли на него жаловаться. Обычная история. Сначала они упрашивают и предлагают деньги, а после похорон пытаются вернуть потраченные средства – кто через прокуратуру, кто через облздравотдел. У кого какие связи. От этих связей зависит успех мероприятия. Если на руководство начинают давить, приходиться деньги возвращать. Нынешние посетители пришли к начальнику бюро СМЭ.

Пройдя мимо них, как мимо пустого места, Андрей постучал в дверь, и, дождавшись приглашения, вошел в кабинет. Шалаев Василий Иванович, начальник бюро, сидел за своим рабочим столом. Его объемная фигура и серьезное полное лицо внушали уважение, почтение, и трепет. В нем было величие полноводной реки. Поздоровавшись, он собрался уже дать знак пригласить в кабинет ожидавших в коридоре посетителей, но те прошелестели сами, будто привнесенные сквозняком. Шалаев предложил всем присесть. Андрей сел у одной стены, посетители, которых он мысленно окрестил «ходячий гербарий», опустились на стулья напротив. Когда все заняли свои места, Шалаев обратился к жалобщикам.