Пришлось папе самому сесть за руль. Мы понеслись, как сумасшедшие, сбивая все, что на пути попадалось, а за нами неслась вся полиция Елизаветинска. Ну просто фильм ''Такси-Форсаж 007: угнать за полчаса.'' Французы с американцами обзавидуются, если найдут видеокамеру Алика и соберут ее по кусочками после того, как мы разобьемся вдребезги. Завтра в газетах появятся жуткие фотографии с трупами и развалинами: ''Стоит ли Америка таких жертв?'', ''Елизаветинск атакует взбесившееся такси!'', ''Георгий Николаевич Улетайкин, отец многодетной семьи остался без работы. Отчаявшийся папаша взял в заложники армянского таксиста и с бешеной скоростью носился по Елизаветинску, подвергая опасности свою семью и требуя справедливости!''

Вытаскивая нас из дымящейся и основательно помятой машины, неунывающий армянин философски заметил:

– Россия – хороший страна. Но Армения – лучше. Холодно здесь очень.

Самолет до Нью-Йорка уже практически улетал. Мы бежали быстрее ветра, а впрочем, ветра-то как раз не было, ну, короче, быстрее всего на свете, так бежали, как никогда еще не бегали. Марафонцам и не снилось. Впереди всех летел папа, подгоняя нас громовым голосом. Голова кругом пошла, в глазах все вверх тормашками прыгает, ног не чую, руки затекли, сердце в пятках – последние минуты моей короткой жизни. Мы будем бежать, пока не упадем замертво. Смерть в аэропорту – как трагично!

– К сожалению, рейс до Нью-Йорка задерживается по техническим причинам, – донесся приятный женский голос.

Я думал, это последние слова, которые я слышу. Потому что тут же бухнулся на пол. Ника свалилась на меня. Пат заорал, что его сейчас вырвет. А папа схватился за бок. Минут десять мы лежали на скамейках в зале ожидания. Потом откуда-то, словно внезапным ураганом, принесло разъяренную бабушку, которая отстала по дороге.

Часа через два снова объявили посадку на наш самолет. Папу как ветром сдуло. Никто еще ничего не понял, а папа уже вернулся обратно. Спустя час всех пассажиров сняли прямо с трапа, потому что самолет загорелся. Даже дураки поняли, что самолеты сегодня летать не будут. Все пошли обедать, а мы торчали в аэропорту под строгим папиным присмотром. Он выглядел так, будто у него палец застрял в розетке с заземлением.

– Лапочка, супер экономичный рейс… Нью-Йорк… огромная скидка, мили… Мы пойдем гулять по Бродвею…

– А я хочу в туалет! – заявила Ника. – И вообще Пата сейчас вырвет!

– Мама, я пить хочу! – умоляюще простонал я, распластавшись на полу под креслом.

– Женя, встань сейчас же! – крикнула мама. – Пол холодный!

– Потому и лежу, – пробурчал я в ответ. (Женщины!) – Подо мной уже стулья плавятся, не могу сидеть.

– Пойду куплю мороженого, – выразил Алик общую заветную мечту.

– Туалет! – Ника тоже вскочила, хватая брата за шиворот. – Мы пойдем…

– Ни с места! – рявкнул папа так, что все тут же сели. – Никто никуда не пойдет!

– Но, Гоша…

– Я сказал, всем оставаться на своих местах и не двигаться! До тех пор, пока не появится наш самолет! Супер рейс в Нью-Йорк! Вот-вот объявят посадку!..

– Успокойся, Гоша, – пролепетала мама. – Все хорошо…

– Изверг! – бабушка стала наступать на папу. – Всех нас со свету сживешь! Я всегда это знала! Неля, ты вышла замуж за себялюбивого, расчетливого, циничного эгоиста!..

– Пить хочу! Умираю! – стонал я из последних сил.

– Как насчет того, чтобы пообедать? – спросил Алик, настраивая видеокамеру. – Давайте, я вас сниму…

– Меня тошнит! – хныкал Пат, хватаясь за живот.

– Сейчас описаюсь! – завизжала Ника. – По-мо-ги-те-е-е!!! Кто-нибудь, на помощь!!! Убивают!!!

После пятиминутных душераздирающих воплей Ники, как и следовало ожидать, явились сонные полицейские. Они обливались потом в своих бронежилетах и, кажется, с трудом сохраняли ориентацию в пространстве. Что, тем не менее, не помешало им арестовать папу. Бабушку за агрессивное сопротивление тоже увели куда-то.