Предприняв попытку проникнуть в них, Катарина едва не свихнулась. Ее собственное сознание отозвалось мучительной агонизирующей болью.

И все же, у нее было чувство, что эти воспоминания не могли принадлежать Реннету. Говоря иначе, они являлись чужеродными.

До настоящего момента ведьма понятия не имела, что подобное возможно. К примеру, можно человеку внушить чужие образы и мысли, но они тут же становятся своими, пускай и лживыми. Здесь же другое дело. Обнаруженные ею фрагменты памяти были чужды сознанию парня.

Также, стоило отметить, что среди собственных воспоминаний Реннета попадались такие, каких ведьме не приходилось видеть. Они будто изъяты из дурных снов, видоизменялись, разрушались и снова восстанавливались. И ощущалась в них боль, кровь, и немыслимое отчаяние. Если бы человеку довелось на самом деле пережить то, что содержалось в них, вряд ли после этого он имел право называться человеком.

В сознании парня Катарина пробыла минут двадцать, хотя там – в другом мире, время текло совершенно иначе. А придя в себя, она еще долго собиралась с мыслями и чувствами. Казалось, что кошмары заразили и ее разум.

Касательно самого Реннета… то он отключился сию же секунду, как ведьма его покинула. Осмотрев его, Ладан предположил, что это всего-навсего обостренная форма усталости.

Кассандра стояла прислонившись к стене и скрестив руки на груди. В помещении пристройки было достаточно тепло, потому верхнюю одежду она оставила вместе с походной сумкой и оружием. На ней оставались красивая светло-голубая льняная рубашка, прикрывающая поддерживающий роскошную грудь корсет, черный пояс с металлическими вставками и серая юбка с вырезом сбоку. Сапоги она также сняла, чтобы дать ногам отдохнуть от мозолей, а светлые волосы распустила. С первого взгляда и не узнаешь в ней суровую чародейку, заслуженно получившую прозвище Непримиримая Крепость.

У всех остальных одежда несла исключительно практическую функцию. Цвета варьировались от глубокого черного, до светло серого с оттенками коричневого. Простоватые штаны, куртки, и накидки, а под ними рубашки и жилеты из грубой ткани. Даже Тишина, не смотря на то что являлась женщиной, одевалась по большей части в мужское. Она села дальше всех остальных, явно не имея желания принимать участие в обсуждении.

Наверное, из оставшихся только Катарина могла бы похвастаться наличием вкуса. Но то было раньше, до гибели Реннета. Нынче же и она предпочитала что-нибудь удобное. Лишь короткая юбка до середины бедер намекала на некоторую женственность, хотя под ней были обтягивающие черные брюки ручного покроя.

Ведьма и сереброволосый маг-метаморф Ладан расположились напротив друг друга, а Армель ковырял кочергой в железной печке. Священника приставили смотреть за их ужином, чем он явно остался недоволен, тихо ворчал себе под нос.

– Чтобы не возникло дурацких вопросов, сразу оговорюсь, что понятия не имею, как могло получиться, что тело Реннета все еще остается в усыпальнице, когда как сам он здесь! – заявила Катарина, смачивая тряпку в холодной колодезной воде и прикладывая ко лбу. Этими действиями она пыталась снять симптомы перенапряжения.

Ладан не стал ждать продолжения и высказался с привычной прямотой:

– То есть, ты веришь, что он и есть Реннет?

– Да, процентов на шестьдесят.

Катарина почти сразу заметила удивление, отразившееся на лицах членов отряда. Видимо озвученная ею цифра произвела впечатление.

– Шестьдесят? – приподнял бровь Армель, оторвавшись от печи.

– Неизмеримо мало! – отрезал Ладан.

– И это все?

Только лучница не подавала признаков волнения или беспокойства, наблюдая за происходящим как бы со стороны. И надо признать, она часто вела себя именно так, держась особняком.