– Плохи твои дела, марико! – повторил Сэм. – Перес требует, чтобы мы тебя арестовали и переправили в Венесуэлу. Просто-таки немедленно, без промедлений и раздумий! Ну, разве это хорошие для тебя вести?

– Какой еще Перес? – угрюмо спросил Грис Гато, хотя, конечно, мог бы и не задавать такого вопроса, потому что прекрасно знал, кто этот самый Перес.

– Какой Перес? – хохотнул Сэм. – Это тот, от которого ты едва унес ноги! И от которого скрываешься сейчас здесь, в благословенных Соединенных Штатах! Так вот – он требует. И грозит международными последствиями, если мы не прислушаемся к его справедливым требованиям. И что нам делать – я просто ума не приложу… Да вот, прочитай, что написано в этой бумажке, чтобы не думал, что я вожу тебя за нос. – С этими словами Сэм протянул Грису Гато лист бумаги. Это была копия запроса об аресте и выдаче Гриса Гато.

– Ну что, прочитал? – с нарочитой ленцой поинтересовался Сэм. – Уяснил суть? Как видишь, бумага серьезная. Все в ней на месте – и слова, и подпись, и печати. Основательная бумага. Перспективная. И перспектива эта – осложнение отношений с суверенной страной Венесуэлой. Это – если мы откажемся тебя арестовать и доставить в упакованном виде по месту требования. И что нам прикажешь делать? А?

– Зачем вы мне все это говорите? – спросил Грис Гато. Его слова звучали тускло и равнодушно, но какое-то скрытое напряжение в них ощущалось! И Сэм, конечно же, это чувствовал.

– Ну, так выдавать тебя Пересу или не выдавать? Именно так стоит вопрос, – ответил Сэм. – Оттого я это тебе и говорю. Как же нам быть? Может, лично у тебя есть мнение на этот счет? У нас на данный момент его нет, вот ведь какое дело! Мы – на политическом распутье. Если, предположим, не станем тебя выдавать, то тем самым осложним отношения с твоей потерянной родиной, так как Перес этого нам ни за что не простит! А если выдадим… – Сэм не договорил, причем сделал это преднамеренно. Иногда недоговоренная фраза значит гораздо больше, чем законченная. Сейчас как раз и был такой случай.

– Отдайте меня Пересу, – все тем же равнодушным тоном произнес Грис Гато, – раз уж вы так боитесь осложнить отношения с Венесуэлой…

Он нарочито и обдуманно произнес эти слова. Потому что прекрасно понимал: никакой арест и никакая выдача Венесуэле ему не грозят. Здесь все было просто. Если бы американцы и впрямь хотели его арестовать и выдать Венесуэле, то для чего нужны все эти разговоры? Взяли бы и арестовали без всяких разговоров. А уж если разговоры, то ни о каком аресте речь не идет. А о чем же тогда? А о том, чтобы напугать его, Гриса Гато. Чтобы сделать его еще послушнее. Чтобы связать его еще одной веревкой, которая, может статься, гораздо надежнее всех прочих веревок, которыми он и без того связан. Вот о чем по большому счету идет речь, а не о том, чтобы его арестовать и переправить в Венесуэлу. Что ж, послушаем, что Сэм будет говорить дальше…

Сэм же молчал. Последние слова Гриса Гато выбили его из колеи, он не ожидал от него таких слов, а ожидал, что Грис Гато испугается и будет умолять не арестовывать его, будет уверять, что он американцам еще сгодится. А получилось совсем по-другому: Грис Гато ничуть не испугался и тем самым перехватил инициативу в разговоре. Он переиграл Сэма в его хитрой игре.

– Говорите конкретно, что вам нужно, – сказал Гато, – а я подумаю, подходит ли это мне.

– Что ж, выложим карты на стол, – кивнул Сэм, и это были единственно правильные слова, которые он мог сказать в такой ситуации. – Поговорим в открытую. Тут, марико, такие дела…

– Я лучше вас знаю испанский язык! – с внезапной резкостью произнес Грис Гато. – И я с легкостью мог бы найти подходящее словечко и в ваш адрес, похлеще, чем марико! Так что не надо называть меня этим словом! Я нужен вам так же, как и вы мне. Поэтому и беседа у нас должна идти на равных! Ты хорошо меня понял, перико?