И теперь, словно, некогда, обильно окроплённые горячей красной кровью, багряные стены, опустевших зданий, зловеще вздымаются из земли. И частоколы колоннад, препятствуют небытию отринуть из помещений и внутренних дворов, угнетающим забралом стоящие на страже забвения. И опустившиеся лики обездвиженных каменных изваяний, уныло скрывают свою тоску в навечно застывших хладных мраморных очах, давно прозябающих в своих не избавляемых темницах, застенках мрачных некрополей, хозяев этих жилищ. И теперь, уже безвозвратно оставалось иссохшим искусственное русло каналов, в часы расцвета и процветания сего града, старательно проложенное от истоков стремительной животворной реки. И теперь, больше уже не будут её прохладные стремительные воды, берущие своё начало в пронизывающих пышные белоснежные облака, снежных вершинах стоящих на страже сией долины гор, наполнять своей живительной влагой иссохшие от обезвоживания поражённые органы старика Акрополя. И завеянные песками забвения каналы Акрополя, избавлены теперь они от струящихся, переливающихся в сплетающихся меж собой течений, пронизанных солнечными лучами потоков. И вот от чего так усохли и завяли лики этих каменных изваяний. На протяжение многих веков они беспощадно противостояли испепеляющему их солнцу. Но стоят теперь в запустение истощённые образы каменных изваяний, но стоят они теперь некогда почитаемые и превозносимые, и нет теперь тех, кто бы их почитал, и нет теперь и тех, кто бы их превозносил, ведь нет больше хозяев в этих жилищах, и нет теперь больше кому покровительствовать этим безжизненным каменным изваяниям, и нет больше своих покровителей и у безжизненных каменных изваяний, ведь нет больше хозяев в этих жилищах, и не журчат больше стремительные течения в каналах Акрополя, и высохли теперь и его артерии.

Всё пристальнее всматриваясь в оцепеневшую в запустении багряную тень, от некогда беспрерывно бурлящих в своих, заполонённых людьми, венах и артериях, улиц Акрополя, восторг от угасшего, покорившего разум мальчика, величия, сменился на не обуряемый ужас, коварно вкравшийся в его сознание. Непреодолимый страх вселился в его тело, не позволяя мальчику, как и прежде, безропотно следовать наказам возникшим в его разуме. В тот миг опустошающий образ забвения и забытья натужно опустился на его лик. И терзаемый, невыносимо стремящимся вырваться из груди, сердцем, он отринул свой взор в сторону от Акрополя и долины. Беспокойное сознание неустанно призывало мальчика оставить позади все мысли о у зримых тайнах, ведь несомненно столь тяжкая участь могла постигнуть сей град, лишь в назидание за непокорность и призрение пред Всевидящими Небожителями. И лишь только мысли об этом достигли сознания мальчика, так тут же поникло его детское озорство и любознательность, в смирении и подчинении он обратился на суд ведущего его рока, вопавая на счастливую карту, выпавшую на долю его дальнейшего пути. И дабы не предстать за своё невежество на суровый суд Богов, заглянувши в нечаянно раскрывшуюся, и долгое время надёжно таившуюся за непроходимыми частоколами гор тайну, мальчик теперь был обуреваем всего одной лишь мыслью. Как выбраться из сего окутанного загадкой места…

Когда сердце тебе подсказывает бежать, и ты бежишь, и тогда страх управляет тобой, и ты это чувствуешь, что страх управляет тобой, и от этого ты и бежишь, и от этого сердце тебе и подсказывает бежать. Но это ещё не то, это ещё не то, когда страх завладевает тобой, когда ты полностью погружаешься в его власть, ведь пока ты ещё можешь бежать, и ведь твоё сердце ещё может тебе подсказывать. Но бывает и по-другому, бывает так, что ты уже ничего и не можешь, и тогда ты уже ничего и не чувствуешь, и тогда ты уже ничего и не видишь, и о том что было тогда с тобой, потом, потом ты об этом ничего уже и не вспомнишь, а с тобой тогда был он, с тобой тогда был страх, и он тогда и был тобой, и вот как бывает, когда тобой завладевает страх. И это сейчас и происходило с мальчиком, и если спросить у мальчика, что с ним сейчас произошло, то мальчик и не найдёт, что на это ответить, и в этом и не стоит винить мальчика, ведь он всего лишь маленький мальчик, ведь он ещё так мало знает об этом мире, и ведь он ещё так мало пожил в этом мире. Но а страх, как раз таки страх то об этом мире знает всё, страх, он ведь видел этот мир, когда и сам этот мир был ещё маленьким мальчиком, и таких маленьких мальчиков, таких мальчиков, страх знал не одного.