– Она тоже из Риги? – спросил Андрей.

– Нет, – почему-то засмеялась Инга, – она местная. Она жила в этой квартире еще до того, как стала его женой.

– То есть твой бездомный прадедушка к ней подселился? – рассматривая красивую женщину на рисунке, с улыбкой спросил Андрей.

– Не совсем так. Даже наоборот. Эту квартиру ему выделило Советское правительство. Он оставил прабабушку жить в одной из комнат, чтобы она могла работать у него секретарем. Этим спас ее от голода… ну и всего остального. Она была из Шереметьевых. Из князей Шереметьевых, – уточнила Инга. – Им когда‑то весь этот дом и принадлежал. А потом они поженились. И почти двадцать лет прожили счастливо.

– А потом?

– А потом – суп с котом, – прервала воспоминания Инга. – Мы же выпить хотели. Отметить поступление. Забыл?

Андрей, и правда, забыл, зачем он здесь. Разница между происходившим за стенами дома и этой гостиной была поразительная. Он не просто смутился, а был потрясен. Никогда не сталкиваясь с людьми этого круга, он считал их почти сказочными персонажами, как и те идеи, о которых было принято говорить на тех же демонстрациях и на комсомольских собраниях.

– Пойдем на кухню, – предложил он, оглядываясь и ища дорогу на привычное место для вечерних посиделок у обычных людей, надеясь, что там он будет чувствовать себя поуверенней.

– Зачем? – удивилась Инга.

– Ну, выпить же, – в свою очередь удивился вопросу Андрей.

– А чем тебе здесь не нравится? На кухне надо готовить еду, а не развлекаться.

Андрей оглянулся. Необычная для него обстановка давила. Конечно, на кухне было бы спокойнее. Но Инга уже уселась на край бокового валика дивана, вытянув длинные стройные ноги. Чуть повернувшись, она открыла крышку на небольшом резном то ли ларце, то ли сундучке, в котором оказался ряд разнообразных бокалов.

Инга уже не прятала глаза за ресницами, а с любопытством и ожиданием, будто что‑то проверяя, смотрела прямо на него. Кроме иронии, которая пряталась в уголках ее чуть прищуренных глаз, в них было что‑то еще, чему он не мог дать определение. Именно это влекло его к ней так сильно, что волнение от необычной обстановки отступило и Андрей, сделав несколько шагов, оказался возле дивана, на котором сидела Инга. Девушка опять, как на той скамейке, немного вызывающе взглянула на него снизу вверх. Он наконец рассмотрел ее глаза. Нежно‑голубые с золотыми крапинками они словно две воронки в голубом океане затягивали все, что оказывалось рядом.

Андрей на мгновение чуть согнулся и, обняв ее одной рукой за талию, потянул к себе. Инга сразу откликнулась, даже не собираясь изображать целомудрие. Чуть приподняв ее легкую кофту, он кончиками пальцев почувствовал ее кожу. Она вздрогнула и, несколько раз глубоко вздохнув, всем телом прижалась к нему.

Андрею показалось, что в его объятиях не реальная девушка, а сплетенная из юношеских снов самая нежная и сладкая его мечта. Он закрыл глаза, опустил голову и нашел губами ее губы. Первый раз в жизни от поцелуя у него закружилась голова и все вокруг поплыло. Андрей уже не чувствовал своих ног. Лишь животом ощущал частое дыхание Инги. В этот момент ему показалась, что она сама подтолкнула его к дивану и он, разжав объятия, опустился на мягкие подушки, откинувшись на спинку. Девушка не медля, раздвинув ноги, уселась к нему на колени. Андрей опять нашел губами ее влажные сладкие губы и притянул за талию к себе так, что Инга оказалась там где нужно, сжимая коленями его бедра. Она, конечно, ощущала его огромное желание и, поэтому двигалась ему навстречу, не желая сдерживаться.

Он начал приподнимать кофту, пытаясь ее снять. Инга, чтобы помочь ему, чуть отстранилась и сама, легко захватив с двух сторон, в мгновение сдернула ее с голого тела и отбросила в сторону.