Владик обреченно кивнул головой.

– Ты же мне поможешь по-дружески, да?

И вновь Владик выразил свое согласие. Отказаться было нельзя, отказ означал боль, муки и паяльник. Страх перед возможностью уголовного наказания был силен, но страх перед Центом перекрывал его стократно. И Владик, с большим трудом сдерживая рвущиеся из груди рыдания, согласился стать соучастником преступления.

Цент подошел к делу с размахом, благо опыт имелся. В лихие девяностые он как-то участвовал в одной шикарной коммерческой операции, результатом которой стала пропажа в неизвестном направлении десяти вагонов титана с одного стратегического предприятия. Тут, разумеется, масштаб был скромнее, но и времена настали уже не те. Теперь, чтобы воровать по-крупному, нужно было вступить в какую-нибудь государственную ОПГ, стать чиновником или полицейским, а Цент не привык ходить под кем-то, ибо был свободным волком и более всего ценил волю. Увы, в наступившие времена безнадежного порядка воля означала не простор для творчества, а только то, что ты никому не нужен и неинтересен, и можешь вольным образом катиться куда подальше, дабы не мешал серьезным людям толкать на вражеский загнивающий запад невосполнимые природные богатства отчизны.

Под чутким руководством Цента работа закипела. Трудились все, никто не отлынивал и не ленился, потому что суровый бригадир следил за своими подчиненными зорким оком, и если только замечал малейший намек на отсутствие усердия, грозил лишением премии и части зубов. Больше всего угроз выпадало на долю Владика, хотя запуганный программист совсем этого не заслуживал, ибо трудился с полной самоотдачей, лишь бы не прогневить изверга. Он таскал полные сумки пивных банок к машине, а ноша эта была тяжела. Владику по медицинским соображениям запрещалось поднимать тяжести, но он даже заикнуться об этом побоялся, потому что сердцем чувствовал – Цента ни диагнозами, ни слезами не разжалобишь.

Вскоре багажники обеих машин оказались забиты банками с пивом. Чтобы вошло больше, Цент попросил друга Владика выкинуть свою запаску, что программист и проделал, ибо о каком-либо сопротивлении уже не помышлял. Помышлял он об ином. О том, как доберется до дома (если доберется) и серьезно поговорит с Мариной. В частности растолкует ей, что их совместное счастье будет возможно лишь при одном условии – если в это счастье больше никогда не вторгнется Цент. Владик даже готов был на переезд в какой-нибудь другой город, а если потребуется, то и в другую страну, ибо ужас, в который поверг его уголовник из девяностых, был велик. Но все же программист надеялся, что невеста поймет его и оградит от контактов с Центом в будущем.

– Так, грузим в салоны, – скомандовал Цент.

– Любимый, может быть, хватит? – спросила Анфиса.

В который раз Цента поразила глупость подруги. Ну как можно отказываться от фактически посланного небом сокровища? Тем более что Цент уже набросал кое-какой план по реализации честно украденного товара. Был у него один знакомый хозяин ларька, который чудом уцелел после тотального наведения порядка. Правда, новые хозяева страны и его грозились закрыть со дня на день, а ларек снести ради восстановления исторического облика города, но пока что держался, хотя большая часть прибыли уходила на отвод глаз государевым людям. Цент планировал реализовать добычу через его ларек. Не всю, конечно, изрядную часть он оставит себе для личных нужд, но и денег заработать нелишне. Теперь главное взять как можно больше.

– Грузим в машины столько пива, сколько влезет! – скомандовал Цент, и тут же подумал, что если бросить здесь баб, пива поместится гораздо больше. Сам он, не задумываясь, променял бы Анфису на ящик пенного счастья, но вот программист может отказаться. На этот случай у Цента имелся буксировочный трос, так что можно зацепить колымагу очкарика и запихнуть туда еще немного пива, а владелец пускай остается со своей невестой, и еще Анфису себе забирает, не жалко.