– У нее было слабое сердце, и она заболела гриппом, который привел к воспалению легких.
– Очень жаль, сочувствую. – Джулианна снова опускает глаза и продолжает читать: – В тысяча девятьсот девяносто пятом вы получили степень бакалавра в Университете Чикаго. В две тысячи втором – степень доктора философии[5] в том же университете. Пока все правильно?
Я киваю.
– В две тысячи четвертом году отмечены премией Павиа, и в том же году журнал «Сайенс» почтил вас статьей, в которой ваша работа была охарактеризована как «прорыв года». Вы – приглашенный лектор в Гарварде, Принстоне, Беркли. – Доктор смотрит на меня, встречает мой растерянный взгляд и поворачивает планшет так, чтобы я сам смог увидеть страницу «Википедии», посвященную Джейсону Э. Дессену.
Мой синусный ритм на кардиомониторе заметно ускоряется.
– Вы не опубликовали ничего нового и не приняли ни одного связанного с преподавательской деятельностью предложения после две тысячи пятого года, когда стали руководителем лаборатории реактивного движения «Скорость». Здесь также сказано, что восемь недель назад ваш брат подал заявление о вашем исчезновении и что вас не видели на публике уже более года.
Удар такой, что я не могу вдохнуть.
Кардиомонитор отзывается на повышение кровяного давления тревожным скрипучим попискиванием.
В дверях появляется дородный медбрат.
– У нас все хорошо, – говорит доктор Спрингер. – Вы не могли бы сделать так, чтобы эта штука замолкла?
Медбрат подходит к монитору и убирает звуковой сигнал.
Подождав, пока он уйдет, врач касается моей руки.
– Я хочу помочь вам, Джейсон. Вижу, вы напуганы. Не знаю, что с вами случилось, и у меня такое чувство, что и вы этого не знаете.
Ветер с озера крепчает. Капли скользят по стеклу, смешивая мир за окном в импрессионистский городской пейзаж – серое пятно, расцвеченное мерцанием далеких фар.
– Я позвонила в полицию. Они пришлют детектива. Тот возьмет показания и постарается выяснить, что случилось с вами прошлой ночью. Это первое, что мы сделаем. Дальше. Связаться с Дэниелой мне не удалось, но я нашла контактную информацию вашего брата Майкла, живущего в Айова-сити. С вашего разрешения я хотела бы позвонить ему, сообщить, что вы здесь, и обсудить с ним ваше состояние.
Я не знаю, что сказать. С братом я не разговаривал уже два года.
– Не уверен, что хочу, чтобы вы ему звонили, – отвечаю я неохотно.
– Понимаю, но позвольте кое-что пояснить. В соответствии с Законом об ответственности и переносе данных о страховании здоровья, если, по моему мнению, мой пациент не может высказаться «за» или «против» раскрытия личной информации вследствие невменяемости или чрезвычайных обстоятельств, я уполномочена решить, отвечает ли раскрытие таковой информации члену семьи или другу вашим интересам. Полагаю, что ваше теперешнее психологическое состояние можно квалифицировать как невменяемость, и, соответственно, консультация с кем-либо, хорошо знающим вас, будет служить вашим интересам. Поэтому я намерена позвонить Майклу.
Доктор опускает глаза, как будто ей не хочется говорить мне, что будет дальше.
– Третье и последнее. Для оценки вашего состояния нам необходимо заключение психиатра. Я намерена перевести вас в центр психологического здоровья Чикаго-Рид. Это неподалеку, в Норт-сайде.
– Послушайте, да, согласен, я не вполне понимаю, что именно происходит, но я и не сумасшедший, – вздыхаю я. – И с психиатром поговорил бы с радостью. Мне даже нравится такой вариант. Но согласия на помещение куда бы то ни было, если вы об этом просите, я не дам.
– Я ничего не прошу, Джейсон. При всем к вам уважении решать в данном случае уже не вам.