– Так ты мне не все рассказал о своей жене, я так и не поняла, как ты ее не знал… – спросила где-то на полпути его спутница. – Ты уж прости за вопросы, но я натуральная блондинка.

Она опять засмеялась тем раздражающим его, глупым смехом, и он вдруг представил ее в своей холостяцкой постели конченой извращенкой, визжащей от удовольствия. И ему стало тошно.

– Если честно, – нахмурился он. – Я сам еще до конца не осознал, что произошло со мной. Да, у меня была жена, ровно год назад. Тогда мы жили на Кубани, я пробовал вырастить свой виноградник, ни чуть не хуже, чем та кислятина, которую ты мне предложила сегодня, но… увы…

Он вдруг закашлял, припоминая события той последней ночи, и чувства давно забытой досады на себя отразились на его уставшем лице. Но блондинка продолжала смеяться, совсем не замечая его настроение. Ей показалось, что спутник немного не в себе от выпитого алкоголя, и она даже приятельски похлопала его по спине, будто он подавился оливкой или запнулся на чем-то.

– Ну-ну… У тебя там в отеле, надеюсь, хороший кофе? Непременно, надо выпить по чашечке. А? И хотя я не пью, ну ты знаешь мою диету, но сегодня в качестве исключения… Непременно, непременно, по одной маленькой чашечке… Вот видишь, как ты дурно влияешь на меня, с тобой мне хочется пуститься во все тяжкие… Может, и не надо идти в отель? А, котик? А вдруг я там чего-то натворю, а? Да чего мы медлим, как подростки? Мы же взрослые люди, зачем эти игры, эти приличия, все это одно сплошное лицемерие. Ты хочешь меня, я хочу тебя, и у нас нет обязательств, ты же никому ничего не должен, правда, котик? Я хочу тебя прямо здесь, прямо сейчас… Прости, прости, я сумасшедшая… Да, я, возможно, буду кричать, я всегда громко кричу, один раз полицию вызывали, ну это давно было и неправда, да и не здесь вовсе, а тут хорошие люди, они поймут. Они знают, что мы русские, понимаешь?

Она вдруг стала толкать и погонять Егора в спину, словно учительница нашкодившего школьника. Вскоре они оказались между двухэтажными каменными домиками, украшенными вьющимися зелеными лианами. Эти лианы дотягивались почти до крыши, обивали балконы и мансарды, создавая значительную тень на выложенной из булыжника улочке. Лабутены блондинки стали спотыкаться об эти камни, и она стала разуваться на ходу, чтобы не сломать каблук. С моря сюда задувал соленый бриз и играл с ее легким платьем, то и дело меняя направление. Егор смотрел на блондинку с каким-то нездоровым вожделением. Буквально полчаса назад у него уже был шанс и он благополучно упустил его, но сейчас он почувствовал в себе сильный плотский инстинкт, который овладевал всем его сознанием и толкал вперед.

Он подошел к своей спутнице сзади, пока она мешкалась с обувью, и приподнял ей платье, обнажив ее татуированные ягодицы. Она продолжала смеяться, застежка на одной из туфель не расстегивалась, и женщина так и стояла, наклонившись к нему спиной.

– Я и не знал, что ты масонка, – заметил он одну из интимных тату в виде звезды Давида.

Блондинка, очевидно, не знала значения этого слова, но восприняла это как комплимент. Мужчина, между тем, присев на корточки, стал целовать ее там, глубоко вдыхая ее запах, смешанный с ароматом сладкого опиума. Голова у него стала кружиться, мысли путались от шокирующих непристойностей, и, слушая этот беззаботный женский смех, который начинал сменяться вскриками и стонами, Егор спустил до колен плотно облегающие кружевные трусики спутницы, и приподнялся в полный рост, чтобы расстегнуть ширинку.

– Погоди, котик, погоди, – зашептала блондинка, роясь в своей сумочке, стоявшей возле ее босых ног.