– А что там?

– Вот и узна́ю заодно!

– Ох, беда-беда! – Татта стояла и смотрела, как её муж вскочил без седла на пасущуюся рядом лошадку и поскакал, поднимая пыль, в сторону их родной деревни, откуда дорога вела в село Андреевка.

Но в Никитинке его уже ждал сам отец Лаврентий. Получив страшную весть, он сразу отправился к своему другу и волостному старосте.

– Отец Лаврентий, что происходит-то?

– Да пока сам не знаю, Ваня! Чёрный флаг в Пантелеевке вывесили. Я сразу мальчонку туда послал. Он вернулся, говорит, чума точно – Никифор сказал. Тринадцать человек в четырёх избах… Ертаульным сообщил и тебе вот… Ертаульные-то небось уже там. Что делать-то, Вань?

– Отче! Я сам к тебе за советом ехать собрался!

– Я же в чуме не был, не знаю, что и делать!

– Что, отец Лаврентий, бежать куда подальше не надумал?

– Смеёшься, ирод!

– Смеюсь, отче, но как-то плохо… Поедем-ка, отче к ертаульным в Пантелеевку. Из первых рук оно сподручнее новости узнавать.

Они сели вдвоём в телегу к священнику и поехали в соседнюю деревню. Сначала ехали в подавленном молчании, а потом Никитин не выдержал:

– Отец Лаврентий, а что в мире-то твориться? Войны с туркой не ждут? А то я всё лето в поле…

– Нет, Ваня, войны не ждут. Хотя вот рекрутские наборы в этом году снова объявили, может, к войне?

– Отче! – Никитин даже закашлялся, – Так в этом году и должны были возобновить!

– Ну, всё одно – подозрительно! Кабы войны не ждали, небось, ещё на год бы отменили! Такое же подспорье для людей!

– Ну, я, как отставной солдат, тебе скажу, отец Лаврентий, нельзя без служивого в государстве! Ежели войска мало будет, то тут и для супостата приманка и порядка нет!

Так за разговорами они доехали почти до Пантелеевки, где на пригорке их окликнул ертаульный:

– Стой! Кто такие? Карантин! Чума здесь!

– Служивый! – вступил бывший сержант, – Нам бы кого старшего увидеть! Я староста волостной, а это вот – священник!

– А! Понятно! Ждите! – солдат быстро достал из-за пазухи дудку и громко свистнул в неё. Минут через десять его окликнул невидимый для приехавших человек:

– Кузьма! Что там у тебя?

– Тут старшина местная прибыла, хочет с прапорщиком поговорить!

– К ручью пусть идут – там он!

– Знаете, где ручей? – спросил у старосты и священника солдат.

– А как же!

– Туда идите, прапорщик там. Только через ручей не переходить – карантин!

Офицер на самом деле был возле воды – он купался полуголый. Ертаульный был покрыт шрамами, на лице его красовался рубец от сабли, а на теле были заросшие колотые раны и следы от ожогов. Завидев гостей, он вышел на берег и принялся утираться:

– Кто такие? – крикнул он им.

– Местный волостной, да священник! Прибыли за инструкциями и новостями!

– А! Это хорошо! – офицер вытерся и накинул мундир, – Я прапорщик Ертаула Лущилин, командую карантином в Пантелеевке.

– Никитин Иван! Отец Лаврентий Толбаев!

– Так вот, здесь чума, сомнений нет! Я не первый раз такое вижу, даже без медиков могу разобраться. Мы тут пока только передовым отрядом. Завтра основные силы придут с докторами и монахами. Всю волость будем в карантин брать! Так что, помогайте!

– Что делать надо? – Никитин был очень мрачен.

– Ты, что, Иван, из солдат будешь?

– Отставной сержант Астраханского полка!

– Это хорошо, значит, дело знаешь! Карантин по волости объявляется. Пусть все в деревни вернуться и из домов не выходят. Заразу перенести нельзя! Пока никто не знает кто заражён, только время покажет!

– А как же работа?

– Императрица выделит споможествление! Голодать точно не будете!

Возвращались уже в темноте, молча.

Наутро приехали многочисленные подводы с палатками, котлами и людьми. Пантелеевку взяли в плотное кольцо почти два десятка ертаульных, ещё человек десять солдат и пятеро монахов начали ладить лагерь, трое иноков, доктор и младший лекарь отправились в деревню к Лущилину.