Самый младший брат, который Александрос, как объясняет мама, «родился случайно». Мама думала, что заболела и у неё внутри «блуждающая почка», во всяком случае, она так и говорила всем, что у неё «внутри всё дрожит» и страшные отёки, потому что «блуждающая почка». Когда, наконец, они с папой решили пойти к врачу, ибо самостоятельному лечению «почка» уже не подлежала, а ноги мамы распухли так, что не влезали ни в одни туфли кроме папиных, то вернулись обратно через несколько дней со свёртком, перетянутым голубой ленточкой и противно пищащим содержимым. В тот же день на семейном совете нас троих поставили перед фактом существования «ещё одного братика», именно так с тех пор стало называться краснолицее, тоскливое существо, не дававшее никому покоя ни днём, ни ночью. Я уверена – существу дали имя «Александрос» в честь всех Александров, живших на Земле, ибо оно так орало, что тут одним Македонским было никак не обойтись.

Меня вообще ухитрились назвать «Афродита». Мама сказала, Афродита – древнегреческое имя. Зачем и чего оно мне?! И вообще, зачем мне всё это?! Разве не было у древних греков других имён?! Вон Мери из моего класса, она же тоже гречанка и имя у неё нормальное греческое. «Имери» как произносят его наши греки, оно означает «день», светлое и красивое имя, как и сама Мери. Я её называю «Мерка», но она не обижается, ей наоборот смешно. Мери моя лучшая и единственная подруга. Я много раз просила маму поменять мне имя и назвать как-нибудь поприличней, но мама категорически отказывается это делать. Она любит всё необычное, всё не как у всех и гордится этим. Иногда мне кажется, будто мама специально там, где много людей, громко кричит:

– Афродита! Афродита! Иди скорее сюда! – Даже если я ей сто лет не нужна, она кричит только, чтоб привлечь к нам внимание людей. Тогда точно все начинают вертеть головой и искать, что же это такое собирается приобрести мадам с таким громким голосом у лоточницы? Неужто «Афродита» – новое ватное мороженное в бумажной обёртке?

Я сжимаюсь в комок. Сжимаюсь и внутренне и внешне, сейчас все-все вокруг увидят, что на самом деле нет никакой лоточницы, и мама ничего не собирается покупать, она просто призывает меня к себе. Ещё секунда – и все вокруг увидят, кому принадлежит это «древнегреческое имя». А принадлежит оно мне – лохматой, невысокой девочке в мамином пальто. Не в спортивной курточке, как у всех моих ровесниц, которые если даже и в пальто, то хотя бы в своём. Я в старом, сером мамином пальто с искусственным воротником «под каракуль». Это очень грустное зрелище. Конечно, как говорится, гораздо важней твой внутренний мир и все эти ужимки с каблучками и сарафанами просто смешны, если в голове твоей пусто, но, тем не менее… И ещё: я толстая. Я очень толстая, толще всех девочек и мальчиков во дворе в два раза. Меня дразнят и надо мной смеются. Сейчас, после маминых истошных воплей в пустоту:

– Афродита! Афродита! – Все вокруг будут на меня смотреть, показывать пальцем и смеяться. Потом они будут толкать друг друга, тех, кто меня не заметил, толкать соседей, дескать, «глянь, что делается». Потом кивать на меня, и снова смеяться, теперь вместе с соседом. Самые деликатные пытаются делать это незаметно, и когда я смотрю на них, отворачиваются, но такими условностями редко кто заморачивается, обычно ржут в открытую.

Мне очень жутко, до слёз больно и обидно. Я не хочу быть толстой, не хочу это имя, я его просто ненавижу! Ладно, пусть я толстая, тут уж ничего не поделаешь, как говорит мама, потому что я – «крупный ребёнок», но имя… имя-то можно изменить!? Я хочу быть просто Машей, Таней, Кетино, Лианой – всем чем угодно – Рыбой, Асфальтом, Пихтой – лишь бы никто не оборачивался и не искал меня взглядом.