Дома меня ждал абсолютно взбешённый Краш, злая, как чёрт, мама, очень пьяный брат и полная жопа огурцов. Оказалось, что после того, как я оставила Еву, позвонила в звонок и убежала, а Евина мама открыла дверь, Ева как стояла, так и рухнула мордой в пол со своим привычным воплем «МНЕ ПЛОХААААА!». Мама была в таком шоке, ужасе и панике, что первым делом стала выяснять у дочери, что случилось, почему ей плохо и почему от неё несёт перегаром, как от последней бомжихи? Далее была вызвана «Скорая помощь», набраны телефоны всех одноклассников, все опрошены, но никто ничего не знал, а от самой Евы толку никакого нет, она на вопросы не отвечает, просто лежит и мычит. Далее уже моя мама в первый раз удивилась, когда к нам домой примчался Краш с квадратными глазами и фингалом в пол-лица, заявивший, что меня не было сегодня в универе на занятиях и что Евы тоже не было. Мама решила, что Ева-то дома, а меня-то нет и в помине, и схватилась за сердце. Пока Краш отсчитывал моей маме десять капель валерьянки, позвонила мама Толи и очень возмущенным голосом, смешно при этом надувая щёки, стала говорить: «Ну я понимаю, старшие мальчики могли что-то выпить тайком, но Миша, такой хороший ребёнок, но вы представляете, Арина, он же лыка не вяжет! Я захожу в кухню, а он там копается в холодильнике и сметает всё, что может достать!» Моя мама быстро сложила два и два и спросила, была ли я на дне рождения её сына. Да, была. А девочка Ева была? И Ева была. И где все трое сейчас? Да гулять ушли минут тридцать назад.

Всё. Мама сразу успокоилась, набрала Евину маму, сказала, что ничего страшного с её дочерью, кроме алкогольного опьянения, по всей видимости, не случилось, «Скорая» тут совершенно не требуется, а требуется дать девочке проспаться, а утром напоить рассолом и провести воспитательную беседу на тему употребления алкоголя.

Краш психанул из-за того, что я не пойми с кем, не пойми зачем ушла, стоило только ему отвернуться, что он из-за меня бросил универ, подрался с отцом, ушёл из дома, а я шляюсь по подворотням, бухаю и вообще неизвестно что ещё делаю!!!! Он только что не плакал. Мне было обидно до слез, что он мог такое мне сказать, даже не разобравшись толком ни в чём, жалко его, потому что его бордовый затекший глаз красноречиво говорил о не самом простом дне в его жизни, жалко себя, короче, паршиво до крайности. В конце концов он ушёл, хлопнув дверью. Я ответила «ну и вали» и проревела всю ночь. Даже мама не стала устраивать мне холеру из-за пьяного братца и прогулянных занятий, ограничилась комендантским часом на неделю.

Комендантский час отменили, меня опять отправили на курсы. Мы неделю не виделись с Крашем. Я мучилась чувством стыда, тосковала по нему и извела Шокера звонками и просьбами передать, что нам надо поговорить. Наконец в первый же день занятий мой парень ждал меня у дверей аудитории, я, конечно же, в очередной раз прогуляла учебу. Мы пошли бродить по вечернему главному корпусу, потом нашли аудиторию, не запертую на ключ, сели вдвоем за парту и долго мирились. Когда наконец все слова были сказаны, он затащил меня к себе на колени. Мы стали целоваться, он гладил меня под рубашкой, поцелуи перешли с губ на шею и ниже. Мы оба возбудились, ласкали друг друга нежно и всё более страстно. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что теперь я знаю, что значит действительно хотеть секса, что ещё немного, и я готова буду пойти с ним до конца. Видимо, парень почувствовал это и в запале страсти тихо сказал глупость, которую почему-то обычно в таких случаях говорят: «Я люблю тебя». И я так же глупо ответила, что люблю его. После этого мы потихоньку успокоились, и, чередуя слова с поцелуями, Краш сказал, что сам никогда ещё ни с кем не спал. Я тут же вспомнила сцену нашего знакомства, мы посмеялись, что, а вот если бы я согласилась, что бы он тогда делал? Он ответил, что спросил бы совета более опытного друга и что вдвоем бы они справились точно, так что хорошо, что я не согласилась. Мы долго над этим ещё смеялись, но каждый для себя принял решение, которое мы не обсуждали, но внутри обдумывали.