“Шаховский Н.Н.”

Н – это Николай? А если мой телохранитель Семен Николаевич, значит это может быть отец?

Не знаю насчет культурной ценности этого места, но для него оно значит гораздо больше, чем для всех прочих. Это нечто личное, оставившее в его душе глубокий отпечаток.

– Мой отец, Шаховский Николай Николаевич, был полицейским, кинологом, много лет назад погиб при исполнении, – чуть улыбнувшись, говорит Семен. – Был отправлен со своей собакой, Арманом, – парень обводит пальцем на камне выцарапанное имя “Арман”, – на операцию преследования и поиска распространителя наркотиков. Нужно было найти козла по следу, все просто, как белый день, такие задания не в диковинку, но судьба злая штука. Что-то обязательно пойдет не так.

– Печальная история, – киваю я.

– После того как они погибли, здесь сделали вот этот закуток, облагородили, – вздыхает Семен и поднимает на меня взгляд. – Если ты не заметила, булыжник в виде сердца и это, как бы, олицетворение единого собачьего сердца. А дерево, что-то типо “все мы связаны”, переплетены как эти ветки. А ниспадают они на камень, как бы защищая его, в тон поговорке: “мы в ответе за тех, кого приручили”. Хоть какая-то память о предке. Приятно быть хотя бы отчасти кусочком истории, – он осторожно расправляет ленту со своей фамилией и убирает руку.

– Ты не ответил на вопрос, откуда ключи? – спрашиваю я и отвлекаюсь на Дебби, которая натягивает поводок, все так же принюхиваясь к множеству чужих запахов со стороны ангара. – Ты здесь работал или работаешь до сих пор?

– Хотел, но не срослось, – фыркает он, разворачиваясь в сторону выхода. – Кое-кто настоял, чтобы я не связывался с “жестокой приказной системой”. Я выполнил просьбу и после армии пошел в другое направление.

Интересно, кто же настоял? Хотя… не мое дело.

Несколько минут смотрю на булыжник и достаю телефон.

– Sitz! (Сидеть!) – даю команду Дебби и делаю пару кадров с разных ракурсов.

Место на самом деле очень красивое, но вся эта красота для меня еще больше раскрылась после истории Семена, после пояснений.

Получается, что все имена, высеченные на этом камне и написанные на лентах, это имена погибших полицейских и их собак. Их очень много… Слишком много и оттого в голове появляется череда вопросов: как они погибли, что с ними было и при каких обстоятельствах.

Бросаю на парня короткий взгляд и мысленно усмехаюсь – нашел же рычаг воздействия, догадался где сходятся мои интересы. Но вот если он думает, что после этого я превращусь в послушную собачку и буду отчитываться поминутно о своих планах, то он ошибается.

4. Глава 4. Необдуманные провокации

Еще немного помотавшись по городу, после посещения кинологического парка, Семен везет меня проводить папу. Как только он вернется в Германию, я официально буду предоставлена сама себе и у меня есть целых три месяца лета на достижение целей.

Ну как “сама себе” – у меня есть хвост, который будет стучать на меня папе и вставлять палки в колеса при любой удобной ситуации.

С этим нужно что-то делать. И, кажется, даже есть пара идей на фоне его нездорового внимания ко мне в парке перед знакомством.

– Пожалуйста, постарайся никуда не влезть, – обнимает меня отец перед тем, как уйти на посадку. – Ты же хорошая умная девочка, Настя. Если нужна будет какая-нибудь помощь, я и мама всегда на связи в любое время дня и ночи, поняла? – приподнимает брови и всматривается в глаза. – Мы бросим все и прилетим к тебе.

– Ох, только малых не привозите, дайте хоть тут отдохнуть от братского общества! – смеюсь я. – Все будет хорошо, пап. Это мое лето, ты обещал не вмешиваться и дать мне шанс на гонки.