Арсаев закашливается, задыхается, складывается пополам и оседает на землю.

Мы быстро направляемся к машине.

— Алекс! У тебя кровь! – вижу, как рукав его светло-серого пиджака окрашивается в алый цвет.

— Ерунда! – пренебрежительно морщится Родионов. – Царапина!

— Тебе в больницу надо!

— Никуда мне не надо, Стрекоза. Дома зелёнкой помажу, - отмахивается он. - Испугалась? – смотрит сверкающими от возбуждения глазами. Стычка с Дамиром хоть и была короткой, однако Александр всё же получил дозу адреналина.

— Да, - честно признаюсь. – За тебя было страшно. Он ведь мог убить…

— Не мог, - левый уголок красивых мужских губ ползёт вверх.

— А если бы он в живот пырнул? Или в спину?

— Живот исключается. Дамир был не в той позиции, чтобы нанести такой удар. Ну, а в спину – теоретически мог, но не стал. Видимо, хотел просто попугать, а не получить срок за тяжкие телесные.

— Почему ты вообще так халатно отнесся, когда увидел у него нож?

— Потому что мальчик даже держать его правильно не умеет.

— Ага! А теперь вот! Ох, Алекс, - смотрю на крупные капли крови на полу в машине.

— На уроки-то пойдёшь или уже нет? – Александр заводит мотор.

— Какие уроки! Поехали немедленно к врачу! – пылко требую.

— Да брось. Не стоит оно того, - мягко улыбается Родионов. В его взгляде снова воцаряется штиль.

Достаю пачку бумажных платочков и прижимаю сразу несколько к месту пореза. Это что мёртвому припарка. Бумага моментально размокает от крови. Так мы доезжаем до дома.

— Пошли ко мне. Я обработаю твою рану, - заявляю безапелляционным тоном.

— В медсестричку поиграть захотела? – смеётся Алекс.

— Александр! Прекрати паясничать! Ты посмотри: у тебя уже половина рубашки в крови!

Родионов, не сопротивляясь, заходит в мою квартиру. Достаю аптечку и выкладываю на стол вату, бинты, перекись водорода и прочие медикаменты. Пока я мою руки, Алекс снимает пиджак и рубашку.

При виде полуголого мужчины, подавляю восхищённый вздох. Какой же он красивый! Весь такой мускулистый, жилистый. Мощная шея и широкий разворот плеч. Плоский живот покрыт негустыми тёмными волосками. И даже пара шрамов в форме странных звёздочек не портят это прекрасное тело.

— Смотрю, ты сегодня не в первый раз попал в передрягу, - глажу пальцем одно из прошлых ранений.

— Работа была такая, - хмыкает он.

Я приступаю к обработке раны. С моей точки зрения, она достаточно глубокая. Но о том, чтобы обратиться в больницу и наложить швы, Родионов и слышать не хочет.

Когда я касаюсь Алекса, руки слегка дрожат. Сердце учащённо бьётся. Родионов внимательно наблюдает за моими манипуляциями. Он даже не покривился ни разу от боли, когда я заливала йодом порез.

Дую на рану, как это делают детям. Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Александром. Несколько секунд мы, не мигая, смотрим друг на друга. Между нами что-то снова происходит.

Утопая в графитово-серебристых глазах Алекса, внутри ощущаю настоящее волшебство. Словно моя кровь превратилась в искрящийся эндорфиновый эликсир, а в голове добрые феи рассыпали сахарную пыльцу. Так же было во время танго. И потом в лесу, где Родионов учил меня стрелять.

Пауза затягивается. Странное напряжение нарастает. Воздух в комнате будто бы сгущается. Становится горячим и тягучим, как расплавленная карамель.

Внезапно меня осеняет. Боже! Да я влюбилась в этого мужчину!

Во рту моментально пересыхает. Сердце из груди перебирается в горло. Пляшет там бешеную тарантеллу. Тело кидает в жар.

Быстро отвожу взгляд в страхе, что Алекс прочитает мои мысли. Хотя, конечно, этого быть не может. Он телохранитель, а не экстрасенс.

Хватаю бинт и начинаю заматывать плечо. А сама думаю только о том, что хочу поцеловать Родионова.