В мае 2015 года Мирко присутствовал на праздновании дня рождения политика, который мучил его постоянными любовными посланиями по телефону и электронной почте. Большинство этих словесных излияний Ян Мирко Л. игнорировал, некоторые удостаивал вниманием, из жалости или, возможно, потому, что ему льстило настойчивое внимание известного в городе человека. Но действия пирата становились все более навязчивыми. Клаус-Бруннер подкарауливал его у порога, следовал за ним на станции вокзала, пытался расспрашивать о Мирко его друзей.

Ян Мирко Л. не чувствовал себя в опасности, хотя все чаще подвергался преследованиям. Только когда весной 2016 года он обнаружил скрытую камеру в душевой кабине собственной ванной, то осознал, что ситуация зашла далеко. На этот раз он не промолчал, защищая политика, а рассказал всем знакомым, что Клаус-Бруннер тайно проник в его квартиру и установил камеру.

Итак, пират узнал, что Мирко пошел на откровения и стал защищаться. 1 июня 2016 года он возбудил уголовное дело против Яна Мирко Л. за клевету. «Я делаю это заявление для своей защиты, чтобы противостоять ложным подозрениям, так как они вредят моей репутации», – объяснил он свой шаг на одном из немногих заседаний фракции, в котором в последний раз принимал участие. «Ян Мирко Л. везде и всюду рассказывает, что я несколько раз вламывался в его квартиру и устанавливал там шпионскую видеокамеру. «Господин Мирко Л. должен обратиться к специалисту, чтобы тот разобрался c этого паранойей, здесь имеет место, очевидно, серьезное расстройство личности». Сказанное Клаусом-Бруннером скорее относилось к нему самому.

Рассмотрением дела Клауса-Бруннера не очень активно занимались в полиции, как и жалобой на Гервальда Клауса-Бруннера, с которой обратился, в свою очередь, четырьмя неделями позже Ян Мирко Л. 28 июня 2016 года он сообщил в полицейский участок в Берлин-Кройцберг о преследованиях со стороны политика. Эти преследования были «чудовищными и возмутительными», писал он в протоколе. Он чувствует себя подавленным и боится, что ситуация может обостриться, так как физически он уступал подозреваемому». Несколько раз он просил Клауса-Бруннера оставить его в покое, но тот пригрозил ему «настоящим террором».

Но на этом гнев Мирко, по-видимому, утих. О камере в ванной и фото в туалете он не упомянул в своем заявлении. Также он не заполнил анкету, которую получил через несколько недель из уголовного отдела. Для того чтобы прокуратура могла начать дело, он должен был подать жалобу прокурору, так как преследование относится к уголовно наказуемым действиям. Но Мирко этого не сделал. Соответственно, прокуратура сразу не приступила к рассмотрению материалов по этому делу.

Полиция могла бы действовать и без жалобы в прокуратуру, так как угрозы преследователя могли бы быть реализованы и повлекли бы за собой уголовную ответственность. Но призвать к порядку Клауса-Бруннера только на основании жалобы Яна Мирко Л. было бы проблематично, поскольку полиция не видела явной опасности. Если бы жертва рассказала о вторжении преследователя в свою квартиру, полицейские, возможно, отреагировали бы по-другому, даже если в их интересах было не поднимать шума вокруг этого дела.