Шесть дней после того как Клаус-Бруннер шел с чемоданом XXL и ручной тележкой к своему последнему пиратству в государственное управление уголовного розыска на Кейтштрассе передали посылку Согласно адресу она поступила от Гервальда Клауса-Бруннера и была отправлена, вероятно, им уже в субботу бывшему спутнику жизни и коллеге по фракции. Однако посылка не дошла до получателя и в конечном итоге была обнаружена соседом, который отдал ее нераспечатанной в государственное управление уголовного розыска.

После обычной проверки на наличие скрытых взрывных устройств и неприятных сюрпризов посылка была открыта судебно-медицинским специалистом. Она содержала несколько пачек банкнот, завещание Клауса-Бруннера и его признание. «15 сентября 2016 года около 22:00 я убил Мирко в состоянии аффекта, – говорилось в нем. – Я не мог жить без него и последовал за ним».

Предполагаемый аффект, как уже было сказано, более чем сомнителен. Из описанных подробностей можно было предположить, что план убить Яна Мирко Л. и отправить его в Штеглиц созрел у Клауса-Бруннера уже за несколько дней до преступления.

Для криминальной полиции дело было решенным. На основании следственных действий и результатов вскрытия можно исключить тот факт, что у Клауса-Бруннера был соучастник. В обратном случае это бы означало, что вопросы о вмешательстве третьей стороны останутся навсегда открытыми. Ведь Клаус-Бруннер снимал свою жертву в душе при помощи скрытой камеры. Маловероятно, что Ян Мирко Л. мог это придумать.

В результате он в течение длительного времени защищал своего преследователя, а затем и убийцу. Однако компьютер Клауса-Бруннера не был осмотрен криминальной полицией, потому что полицейское и прокурорское расследования были начаты только после обнаружения двух погибших. Теоретически Ян Мирко Л. мог бы придумать наличие фото из туалета, но для этого у него не было видимого мотива. К тому же следователи обнаружили на связке ключей Клауса-Бруннера ключ от квартиры Яна Мирко Л.

«За все эти годы я много узнал о том, как люди могут причинять боль друг другу, – сказал главный комиссар К., оглядываясь в прошлое после того, как дело Клауса-Бруннера было закрыто. – Этот случай уникален и говорит о том, что никогда нельзя знать, что происходит в душе людей».

Однако криминальный психолог Лидия Бенеке, напротив, верит, что можно предвидеть развитие ситуации по определенным признакам. Давая интервью ежедневной газете Die Welt, она объясняет, что такие черты Клауса-Бруннера, как нарциссизм, эмоциональная неустойчивость, акцентуализация характера типична для людей с патологической структурой личности, они «чрезмерно преувеличенно воспринимают отказ, потерю контроля над отношениями и видят во всем этом реальную угрозу». Из-за того, что Ян Мирко Л. отверг его, а также он потерпел неудачу как политик, Клаус-Бруннер оказался в ситуации потери собственного достоинства. Нестабильность, безысходность, гнев, все это достигло высшей точки и вылилось в агрессивное поведение.

Оглядываясь назад, очевидно, что эмоциональные агрессивные взрывы были в жизни Клауса-Бруннера скорее правилом, чем исключением. Социальные психологи еще долго будут задаваться вопросом, как такая общеизвестная, причем явно психически нездоровая личность могла стать за короткое время надеждой партии. Но к каким ответам ни пришли бы специалисты, для Яна Мирко Л., который мечтал о тихом мире, полном любви к ближнему, все закончилось.

Уже с начала 1990-х годов в Германии обсуждалось введение правил для боевых собак. Но почти 10 лет ничего не происходило. Только когда 6-летний Волкан К. в июне 2000-го в Гамбурге был растерзан бойцовскими собаками, политики Германии подчинились массовому общественному давлению. Так, смерть маленького мальчика спровоцировала сильнейшие дебаты относительно вопроса борьбы с бойцовскими собаками. Наконец, политики изо всех сил пытаются добиться более жестких законов и правил обращения с опасными собаками.