Усмехнувшись и изогнув брови, толстячок выжидательно посмотрел на спокойного дряхлого старичка, взгляд которого был будто устремлён внутрь, и нараспев промурлыкал:

– В данном случае не вижу смысла сомневаться в том, кто из вас двоих перед нами. Ведь вы даже не поняли ни слова из того, что я сейчас тут разжёвывал. Оригинальный индивидуум уже был мной успешно изучен, поскольку его выходной порт сразу зафиксировал подозрительную нестабильность, а о таких редких и важных происшествиях мне докладывают безотлагательно. Так что я уже успел провести квалифицированную оценку «тет-а-тет», и ваш, так сказать, двойник сейчас ожидает завершения всей этой формальной процедуры в соседнем кабинете. В вашем случае датчик выходного порта, видимо, был неисправен, – он сурово поглядел на полицмейстера, который помимо охраны чистоты и порядка должен был выполнять ещё несколько функций вроде проверки индикаторов. – Мы ещё раз приносим извинения, ведь если бы датчик сработал сразу, вы бы знали, что должны срочно обратиться в Пункт Аутентификации, и пришли бы к нам добровольно, а не в сопровождении. Нам остаётся лишь дождаться результатов проверки, и я сразу же окажу вам любезность, дорогой мой, сопроводить вас в ваше, без сомнения, последнее путешествие.

Последние слова Начальника жестокими иглами вонзились в сердце старика. Он стряхнул с себя задумчивость и неожиданно для всех вежливо заговорил:

– Позвольте поинтересоваться, по какой причине вы решили, что я не тот же человек, что вошёл в телепорт на Дагоне?

Толстячок отпрянул назад, насколько это позволяло кресло, а его брови взметнулись вверх. Проморгавшись, он сделал в воздухе кручёный жест своей ладошкой, и побледневший полицмейстер стремительно покинул кабинет.

– Вы поняли, что я вам объяснял? – слабо заикаясь, спросил Начальник.

Старик кивнул:

– Я понял, что вы пришли к выводу, которым и Совет, и чиновники вроде вас снимают с себя всю ответственность за убийство. Но я отказываюсь из-за этого умирать.

Толстяк подбирал слова, но безуспешно. Он только двигал губами и впустую выдыхал воздух.

– Видите ли, я стар, – тихо начал Дан. – Я много прожил на этом свете и был свидетелем смены эпох. Я даже приложил руку к самому зарождению того технического прогресса, благодаря которому станции теперь выглядят не солидными многоэтажными космопортами для огромных транспортировочных кораблей, а всего лишь ульями-близнецами, на сотах которых написано «Вход» или «Выход». Современный мир упростился до невозможного: многолетние межзвёздные путешествия стали занимать пару минут, и теперь люди просто не знают, чем убить подаренное прогрессом свободное время. Но, несмотря на это, ими движет желание жить.

Старик задумался, но, прикрыв глаза, решил продолжить свой монолог.

– Девять лет назад умерла моя прекрасная жена. Это была самая красивая и добрая из женщин, – по шершавой щеке скатилась одинокая слеза. – Мы познакомились здесь более семидесяти лет назад, представляете?.. Я часто сюда возвращаюсь после её смерти. Мне кажется, все мои воспоминания о ней живут на той самой скамейке, и если вы не возражаете, я хотел бы вернуться туда и погрузиться в них.

Начальник не мог сообразить, как оказался в такой невероятной ситуации, но степень смущения не позволяла ему спокойно находиться в обществе этого однозначно разумного индивидуума, которого он уже собирался дезинтегрировать, чтобы скорей вернуться к своей работе. Он пробурчал, что отпускает Дана до выяснения обстоятельств, и что к нему обязательно вернутся в ближайшее время, а пока он может ожидать на скамейке у выходов в зоне ожидания. Когда старик покинул кабинет, толстячок обмяк и ухватился ладошкой за лоб.