За двадцать лет Назарова добилась своей цели – девяносто воспитанников от трех до восемнадцати лет и двадцать взрослых – одна семья, в надежности которой не сомневалась.

Это имело для нее особое значение: дети живут, растут в семье и воспринимают все вокруг себя как должное и естественное. И все – таки, вопросы усыновления эпизодически возникали. Директор давала согласие только в случаях ее собственной уверенности в безошибочности оценки конкретной ситуации. Несмотря на недовольство и даже жалобы некоторых будущих усыновителей, она, так же как и по своему персоналу, проводила неофициальную проверку, не доверяя формальным заключениям комиссий по делам несовершеннолетних.

И ни одного согласия она не дала на иностранное усыновление. В первый же заход Назарова поняла, что люди и фирмы, готовящие такие материалы, делают это на коммерческой основе. В той первой попытке наивная американская пара откровенно рассказала ей, сколько долларов оплатила у себя на родине и здесь в России.

Любовь Степановна была поражена алчностью людей, по существу, торгующих судьбой маленьких соотечественников.

Но даже не это вызывало у нее сопротивление, понятно, что оформление документов, работа переводчиков и прочее, неизбежно требовало не малых расходов.

А другие неофициальные оплаты – это из области доказанности, сегодня сказали, завтра откажутся от сказанного.

Главная причина в другом – ребенок покидал ставший для него родной дом, выбывал за рубеж и реального контроля его дальнейшей жизни не будет. Никакие фото и видео материалы, акты обследования, посулы и уверения ее не убеждали. Трагические случаи с усыновленными иностранцами детьми, в перестроечные времена, пусть даже один на тысячу, только усиливали ее позицию.

От исков иностранцев, пытающихся через судебные процедуры, заставить отдать ребенка, Назарова отбивалась законным способом, поскольку отечественные усыновители имеют приоритет перед иностранцами. На эти случаи у нее был проверенный резерв ждущих своей очереди приемных родителей, которым и передавался ребенок до вынесения судебного решения.

Получала она угрозы, не только о дисциплинарной и судебной ответственности, но и физического принуждения. Независимая, бескорыстная, безапелляционная директор не боялась никого и посылала всех посягателей куда подальше, интеллигентно, но категорично.

Однажды, она не пришла утром на работу и не предупреждала накануне, что задержится с приходом. Домашний телефон не отвечал (сотовых в то время не было).

Ее зам Марина Борисовна недоумевала – такого еще не было: Назарова всегда выходила на связь, если что-то случалось с ней. К вечеру уже гудел весь коллектив и дети тоже.

Только на следующий день стало известно, что на директора было совершено нападение. Она в больнице с многочисленными травмами от побоев, рассказала, что вечером около парадной к ней подошли два парня и, сказав «делай что говорят, отдай мальчишку», сбили ее на землю и затем избили ногами. Похоже, цели не было убить ее, так как она должна была выполнить это требование, но потеря сознания и вышедшие на шум соседи по лестнице, возможно, спасли от смерти.

…Но этот эпизод будет потом, когда Ване будет семь лет, а сейчас… после того, как малыш покушал, Любовь Степановна посадила его на диван, села напротив него на детский стульчик, взяла его ручонки и спросила:

– Сынок, как тебя зовут?

– Ваня.

– А маму?

– ………

– А папу?

– Ваня.

– Ваня – это ты, а как папу звать?

– Ваня.

– Ну, хорошо, Ванечка, стало быть, ты у нас Иван Иванович. А сколько тебе лет?

Мальчик серьезным, не детским взглядом посмотрел ей в глаза, но ничего не ответил.