– Илья Сергеевич, вы уж не подведите, – нашептывал он мне по пути. – Мы ваши пожелания выполнили. Выполните и вы наши. Хорошо?

– Хорошо, хорошо, – успокаивал я не на шутку взволнованного «техбеза». – Не беспокойтесь, все будет нормально.

Когда я зашел в «красный уголок», Иван Степанович и Тимофей Спиридонович тут же окружили меня своим вниманием и заботой. Они очень пристально меня рассматривали и еще более пристально интересовались состоянием моего здоровья. Они буквально забросали меня вопросами, не болит ли у меня хоть что-нибудь, и были очень огорчены, когда раз десять подряд я произнес слово «нет». В действительности же им на мое здоровье было, конечно, наплевать. Оно интересовало их только с одной целью: прикинуть, какую сумму «отступных» нарисовать генеральному директору, чтобы смягчить акт проверки. Сумма, понятное дело, находилась в прямо пропорциональной зависимости от степени тяжести полученных мною увечий. Когда они выяснили, что никаких увечий у меня нет, и придумывать я их не собираюсь, их лица заметно погрустнели. У них осталась только одна надежда – уличить завод в злостном несоблюдении правил техники безопасности.

– Как вы думаете, что явилось причиной падения кран-балки? – допытывался у меня Иван Степанович.

– Думаю, что чистая случайность, – ответил я. – Ее в этот момент ремонтировали, а она взяла и упала.

– Ремонтировали?! – возмутился Тимофей Спиридонович с радостью в глазах. – Какое они имели право ремонтировать кран-балку, не приняв необходимые меры предосторожности? Под ней ведь ходили люди!

– Да они приняли меры предосторожности, – ответил я. – Я сам виноват.

– Сами виноваты? – недоуменно спросил Тимофей Спиридонович. – Каким образом?

– Ну, они перед тем, как начать ремонт, участок, который находился под кран-балкой, отгородили красной лентой и повесили табличку «Внимание! Опасная зона!». А я, когда проходил через цех, о чем-то задумался, табличку не заметил, перешагнул через красную ленту, а кран-балка взяла и упала в этот момент. Причем, мне и сверху кричали, чтобы я за ленту не заходил, и в цехе со всех сторон кричали. Но я не среагировал. До того сильно задумался, что сам удивляюсь. Так что, как говорится, поделом мне.

Иван Степанович и Тимофей Спиридонович смотрели на меня с досадой от несбывшихся надежд. Они понимали, что я говорю так не случайно, что со мной уже «поработали», кое-чего предложили, но ничего поделать не могли.

– А, может, все-таки было не совсем так? – вкрадчиво, с последней надеждой, спросил меня Иван Степанович. – Может, все было по-другому? И ремонта никакого не было. И никакой участок никто не огораживал. А кран-балка просто взяла и упала. А упала она потому, что разгильдяи с отдела техники безопасности забыли вовремя проверить ее крепления. Может, все было именно так, а?

– Нет, – решительно сказал я. – Все было так, как я рассказал.

– Согласны ли вы официально засвидетельствовать, что на вас не оказывалось никакого давления со стороны руководства завода с целью скрыть истинные обстоятельства этого происшествия? – строго спросил Тимофей Спиридонович. – Что вас ничем не запугивали и не обещали какой-либо выгоды, если вы предоставите нам недостоверную информацию?

Я поймал себя на мысли, что он в этот момент чем-то похож на судью. Мол, клянетесь ли вы говорить правду, только правду, и ничего, кроме правды?

– Клянусь, – сказал я вслух.

– Чего? – переспросили проверяющие.

– То-есть, согласен, – поправился я.

Иван Степанович и Тимофей Спиридонович посмотрели друг на друга, тяжело вздохнули и принялись излагать мое объяснение на листке бумаги. Я понимал их расстройство. От одного уплыл новый телевизор, от другого – ремонт квартиры. С таким объяснением, которое я дал, им с Петра Филипповича и рубля не стрясти. Так что уйти с завода им придется не солоно хлебавши.